— Если бы я не поскользнулся, я бы шел дальше. Было не так плохо, как звучит, — добавил он, увидев ее хмурое лицо.
Она знала, что было намного хуже, чем звучало. Шептуны так легко рушились от гнили ума. Если бы его тело не было сильным, Каэл мог перестать двигаться. Зима заморозила бы его.
Ее сердце слабо билось, он продолжал рассказ. Когда на них побежали гончие, его глаза потускнели. Ее сердце сжалось, когда он рассказал про Морриса.
— Ты… знала? — прошептал Каэл, глядя на угли.
Она знала немного, но не все. Почему-то ее воспоминания останавливались на ее нападении на Кревана. Она слышала фрагменты от шептунов и аристократов годами. Обломки того, что она знала и слышала, сделали правду смутной.
Но одно она знала точно:
— Моррис всегда сожалело своей роли в ловушке для шептунов. Он был хорошим. Я не принесла бы тебя к нему, если бы не доверяла. Но он жил с этим сожалением годами. Думаю, то, что он тебя учил, дало ему шанс… извиниться.
— Надеюсь, — Каэл крепко впился в ноги и добавил. — Я ему поверил.
— Знаю. Это правильно.
Каэл медленно кивнул, глядя вдаль. Его рука нырнула в карман и вытащила черный камешек, двурогий кристалл, который Килэй нашла среди развалин замка барона Сахара.
— Это было у тебя в кармане. Я хранил при себе, пока ты спала. Ты всегда у меня забирала вещи, и я подумал, что ты не будешь против, — сказал он, возвращая камешек. — Он важный.
— Это звездный оникс, — тихо сказала она. Несколько звезд заглядывало в дыру на крыше. Килэй подняла камень, и его черная поверхность начала искриться от их света. — Я думала, что это умная штучка.
— Да, — согласился он. Его рот приоткрылся, он склонился посмотреть сквозь камень, его плечо задело ее. — Сезеран оставил мне письмо.
Она так сосредотачивалась на том, чтобы не придвинуться к нему ближе, что не сразу поняла, что он сказал.
— И… о чем он написал?
— Не знаю. Я его не открывал, — Каэл вытащил маленькое сложенное письмо из другого кармана. Она ощутила старый запах, увидела, сколько цвета потеряла печать. — Он спрятал его в «Атласе».
Каэл странно держал письмо. Оно лежало на середине ладони, а не между пальцев.
— Ты не хочешь его читать.
Он строго сжал губы.
— Да.
— Почему? — прошло мгновение, а он лишь смотрел на письмо. Килэй коснулась его руки. — Что бы ты ни думал о нем, он все еще твой отец.
Каэл покачал головой.
— Сезеран унес меня в горы и оставил. Это не отец. Отец остается, годами учит всему, что знает. И тогда я не рос без отца. У меня были два отца. Их зовут Амос и Роланд, и я хочу увидеть их снова. Я благодарен за то, что сделал для меня Сезеран. За то, что он дал мне шанс, и он всегда будет моим любимым героем. Но я не могу прочесть это, — его пальцы сжались на письме. — Он был на каждой развилке, подгонял меня. Не знаю, делал ли я хоть шаг сам…
— Ты знаешь, что это не так, Каэл, — недовольно сказала она. — Он помог тебе немного, но ты выбирал свои пути.
Его взгляд стал только мрачнее.
— А если это сила шепота? А если он говорил мне отвернуться от всего и уйти? Я ему не доверяю. Если он хотел умереть за меня, он сделал бы, что угодно. Может, даже погиб в горах. Моррис рассказал мне правду, — сказал он, когда она застыла рядом с ним.
Он смотрел на огонь, пронзая взглядом. Килэй поняла, что стоит быть настойчивее. Может, не стоило избегать этих вопросов так долго.
— Я бы тебе рассказала, — прошептала она, коснувшись его руки. — Я хотела тебе рассказать. Когда я показала тебе Амелию, я думала, ты спросишь, почему она не… почему ты не…
— Знал ее? — Каэл вздохнул. Он нахмурился, брови сдвинулись к носу. — Лучше бы я не смотрел.
— Каэл…
— Правда, лучше бы я не смотрел. Понимал ведь, что ничего хорошего не выйдет, стоило послушаться инстинкта. А теперь все это… нет, не важно, — Каэл сел прямее, он провел рукой по волосам, его глаза блестели. — Важно, как закончить начатое. Что бы он ни делал для меня, я не могу рисковать из-за очередной уловки Сезерана. Я не могу это прочесть.
Его ладонь разжалась, казалось, Каэл все же хотел прочитать письмо. Большой палец провел по краю пергамента. А потом он бросил письмо в угли.
Огонь окутал его. От языков пламени почернели края. Воск пузырился, издавал хлопки. Через пару мгновений слова Сезерана стали пеплом.
Килэй прислонилась к стене. В голове смешивалось многое… она хотела навести там порядок, но от усталости это было сложно сделать.
Плечо Каэла удерживало ее в реальности. Он был рядом с ней, прижимался плотно. Его шея не касалась стены. Его взгляд был сосредоточенным. Свет танцевал во тьме его глаз среди бури мыслей.
Килэй невольно улыбнулась.
— Мне даже жаль Титуса.
— Правильно, — прорычал Каэл. — У меня есть план.
Она взяла его за руку и крепко держалась. Она хотела не спать еще хоть миг.
— Надеюсь, у тебя будет счастливый день рождения, Каэл, — прошептала она.
Он обхватил ее ладонь: теплый, но не жаркий, не требовательно, но крепко. Он держал ее. Его прикосновение не менялось, потому что он должен был спасти ее. Он не ощущал долга между ними. Они были связаны, так было всегда.
Килэй поняла, что зря переживала.
Глава 43
Плетеное дерево
На северо-восточной стороне Великого леса земля менялась. Большие деревья уступили травам, земля стала опасным болотом.
Вода собралась лужами между узкими участками травы. Глубокие ямы грязи голодно ждали по сторонам, их вершины были скрыты мхом, их легко можно было принять за прочную землю. Один из скаутов Кревана быстро это обнаружил, шагнув не туда и провалившись.
Его крики предупредили остальной караван.
Черные лужи были ранами между деревьев. Вода была неподвижной, отражала болезненный пейзаж как зеркало. Порой отражения разрушала рябь, когда чешуйчатые звери под водой уходили от шума каравана.
Креван ненавидел топи. Это место было бесполезным, тут лишь водились насекомые, большие кровососущие паразиты, что сводили с ума жалами. Они оставляли болезненные следы на шее Кревана и его спине днем и ночью.
Хуже того, воздух пах как дыхание мертвеца. Запах был таким густым, что Креван начал думать, что воздуха нет. Может, их легкие наполнял запах гниющих путников.
Дороги через топи не было. Земля была в постоянном состоянии распада, гнила, и тропы тут мгновенно пропали бы. Люди Кревана шли по узким тропам твердой земли.
Грязь и слизь падали с тонкой травы от их шагов. Болото хлюпало под их ногами, впивалось в колеса телег, пытаясь затянуть их на медленную смерть. Креван и его солдаты были рады, когда выбрались из северных морей.
Большая река, что перерезала королевство, разделялась в моря на два потока меньше. Они обрамляли остров, пропадая в ледяной синеве.
Графиня Д’Мер ждала его в лагере у северного берега. Она была в темно-зеленой тунике и узких черных штанах. Ее сапоги доходили до колен. Креван был встревожен, увидев, что они в грязи.
— Стоил взять лошадь, графиня, — сказал он, спешившись. Он похлопал по теплой шее существа и улыбнулся. — Если болота начнут вас затягивать, жертва зверя даст шанс сбежать.
— Хитро, Ваше величество. Я об этом не подумала.
Графиня резко улыбнулась. Ее губы могли очаровать как глаза змеи, Креван это знал. И он обещал, что, если она использует уловки на нем, он отсечет ей голову.
— Где шаман?
— Тут, Ваше величество, — прохрипел Черноклюв. На его кривом лице были раны, многих перьев не хватало. — Плохой! Плохой случай был, Ваше величество, — объяснил он.
Креван был уверен, что получил он по заслугам. Он выглядел как монстр, но вороний шаман был умным, его глаза многое видели. Было опасно пускать его в крепость Средин. И Креван оставил его графине.
Черноклюв пришел от реки, его окружали юноши в одежде в стиле графини. Оба стража были с мечами на бедрах, золотой извивающийся дуб Великого леса был на их груди. Креван взглянул на их лица, а потом посмотрел еще раз.