— Похоже, дракон подсунул Касселю крупную свинью вместо винн эль корро, — продолжал посмеиваться Дэррэк.
— Ты полагаешь, это она? — с выражением полной растерянности на лице замерла герцогиня.
— По-твоему, зачем он на ней женился? — положив руку матери на изгиб своей, предположил Дэррэк.
— Мне дурно, — вытащив из рукава платок, стала обмахиваться им женщина. — После Эории — вот это?! — ткнув пальцем в место, где стояла Оливия, негодующе воскликнула она.
— А по-моему, Ястребиный Коготь наконец перестанет быть таким унылым, — расхохотался Дэррэк. — Давно я так не развлекался. Пожалуй, теперь сюда почаще наведываться стану.
— Если будет куда наведываться, — окинув удрученным взглядом замок, заметила герцогиня. — Он и так после смерти Эории невменяемым стал, а теперь их двое.
— Восемь, — хохотнул Дэррэк. — Порождений Раннагара теперь восемь.
— Всевидящий, — схватилась за сердце шейна. — А что, если она тоже…
— Нелюдь? — предположил оллинг. — Я тебя огорчу, матушка, — продолжил, пытаясь сохранить серьезность на лице, с апломбом проговорил сын. — Судя по тому, как она долбила своим лбом подбородок Касса, она — эгрэгор.
— Тебе бы все шутки шутить, — женщина легко хлопнула платком по плечу сына. — А почему она сказала, что я хорошо сохранилась? И при чем здесь склеп и покойники?
— Вероятно, ее не впечатлило твое платье и выражение лица. Имела в виду, что краше в гроб кладут, — теперь уже откровенно громко смеялся мужчина.
Герцогиня мигом покрылась пунцовыми пятнами и стала хлопать губами, как вытащенная из воды рыба.
— Это возмутительно! Что она себе позволяет?
— А ты ей скажи об этом, — подмигнул матери Дэррэк.
Женщина застыла, оторопело глядя в смеющееся лицо сына.
— Я, пожалуй, воздержусь, — чопорно поджав губы, заявила она.
— Да уж, воздержись, пожалуй, — поднеся к губам руку матери и поцеловав кончики пальцев, прошептал Дэррэк. — Не хотелось бы остаться круглым сиротой.
Герцогиня снова ласково ударила веселящегося сына кружевным платком.
— Пойдем в дом, хочу услышать объяснения Кассэля, — поднимаясь по ступеням, важно вскинула голову она.
— Интересно… — задумчиво потянул Дэррэк, — Брачная ночь у них уже была, или сундуки можно не распаковывать?
— Дэррэк, прекрати! — сурово свела тонкие брови герцогиня.
— Что «прекрати»? — ответил Дэррэк. — Я, между прочим, двое суток в пути провел. Я отдохнуть хочу, а не сидеть до утра в подвале, пережидая, пока мало-мальски целая мебель в замке закончится и новобрачные пойдут за его стены искать что-нибудь подходящее, чем можно огреть друг друга по голове.
— Ничего не понимаю, — нахмурилась шейна. — Как они могли пожениться, если они друг друга на дух не переносят? И зачем?
— Может, Кассу надоели изнеженные и приторно-сладкие дамы Азаандара, решил экзотики попробовать? — предположил Дэррэк.
— Возможно, Эйлин и была излишне жеманна, но эта… это даже не экзотика, — неопределенно махнула рукой герцогиня. — Хотя какая разница. Боюсь, что вряд ли хоть одна женщина может сравниться с Эорией.
— Ты права, такой, как Эория, больше не будет, — став совершенно серьезным, тяжело вздохнул Дэррэк.
Лэйн сидел в огромной деревянной бадье, наполненной горячей водой, прислушиваясь к разговору служанок, и молча терпел, пока пышная, как облако, Дора елозила по его голове дегтярным мылом.
— Я тебе говорила — бежать отсюда надо, — пыхтела, как барсук, Дора. — А ты мне — «вот подожди, появится хозяйка в замке, и будем жить, как прежде». Появилась! — женщина округлила глаза и с ужасом произнесла. — Похлеще нелюдя будет. И куда от них двоих теперь деваться?
— А я в каминном зале вчера шторы новые повесила, — всплеснула руками конопатая Грасси. — И мебель новую только после прошлого буйства хозяина поставили. И что же будет?
— Шторы сними, — озираясь по сторонам, стала науськивать ее Дора. — Он, когда рвать будет, все равно не заметит, новые или старые, а тебе заново шить придется.
— А мебель?
— Твоя какая забота? — фыркнула Дора. — Новую купит. У него денег много. Нам бы, главное, с этой мебелью рядом не оказаться, когда он ее в очередной раз ломать будет.
— Говорят, — Грасси засыпала в воду порошок мыльнянки и наклонилась к Доре, прикрывая рот рукой. — Он ее… в северной башне запер, в комнате с решетками.
— Всевидящий, — Дора осенила себя святым знамением. — Точно нелюдиха, раз запер.