День был еще серым, когда мистер Паркинсон, бледный и растерянный, позвонил в дверь сэра Олдсдорма. Муниципальный судья уже встал и принял секретаря с угрюмым и недовольным лицом.
— Почему ударили в набат? Мои приказы не исполняются? — проворчал он.
Мистер Паркинсон ломал руки.
— Напасть с двух сторон! — выкрикнул он. Бедняга был так расстроен и растерян, что сэр Олдсдорм потребовал, чтобы Фрейзер принес стакан портвейна. — Громадная толпа направляется к вратам города, сэр, — прошептал он, словно боялся, что его услышат стены, — это войско Редлау, люди в черных масках наступают на город, чтобы овладеть им.
Если секретарь думал, что обескуражит своего страшного хозяина, то сильно ошибался. Рот мистера Олдсдорма скривился в презрительную гримасу. Он сказал:
— Редлау дурак, и прошу вас немедленно прекратить этот дурацкий звон. Городу бояться нечего. Можете идти, мистер Паркинсон. Пришлите мне мэтра Шаффи.
Паркинсон удалился раздраженным, но приободрившимся. Перед тем как отправиться на поиски Шаффи, он обошел все врата. Стражники пустили его на башенку, чтобы он мог оглядеть окрестности. В сером свете осеннего утра он увидел компактную массу, которая застыла у стен, но, похоже, не собиралась брать город приступом. Приглядевшись, он увидел всадников в просторных плащах с черными масками на лице, которые двигались среди толпы.
Паркинсон не отличался храбростью. Эти таинственные всадники не казались ему безопасными. Он клацал зубами и, несомненно, не только от холода.
— Не волнуйтесь, мой дорогой секретарь, — послышался ироничный голос позади.
Обернувшись, он увидел Шаффи в дорожном плаще и берете, украшенном небольшой серебряной короной.
— Хм, — выдавил сир Паркинсон, — готов вам поверить, мистер лейтенант полиции, но хотел бы, чтобы эти парни были в нескольких сотнях миль отсюда.
— Ягнята, всего лишь ягнята, — фыркнул бывший слуга правосудия, — и если пока не таковы, то скоро ими станут. Помяните мое слово, дорогой мой секретарь!
— В любом случае, этих людей не занимает белая чума, — пробормотал он. — Насколько могу судить, они в отличном здоровье и полны жизни!
Шаффи повторил, что все будет хорошо, но его собеседник заволновался и разнервничался.
— Если я хорошо вижу… но поднялся туман! С запада движется плотный туман, и я различаю нечто, похожее на виселицу!
Шаффи оттолкнул его и в свою очередь заглянул в бойницу. Но окрестности выглядели размытыми и туманными. Он раздраженно затряс головой.
— Стражник, принеси подзорную трубу! — приказал он. Едва он поднес ее к глазу, как пробормотал: — Действительно, там воздвигают виселицу, а рядом стоит человек, которого ждет ужасная участь. Боже… — Шаффи опустил подзорную трубу и застыл, выпучив глаза и уставившись в одну точку.
— Что вы увидели? — удивленно спросил Паркинсон.
Местность внезапно накрыл туман, подняв непроницаемый занавес над спектаклем.
— Вас требует судья Олдсдорм! — внезапно крикнул Паркинсон.
Шаффи немедленно покинул башню.
— Иду! — крикнул он.
Шаффи бежал так быстро, как ему позволяли старые ноги. По пути он бесцеремонно расталкивал нерасторопных стражников, крича: «Дорогу! Дорогу!» людям на своем пути.
В человеке у виселицы он узнал своего прежнего хозяина Пилгрима.
— Дорогая, на рыночной площади куча народа, — сообщил Тим Бэнкс, прикрепив маленькое зеркальце к окну и принимаясь за бритье. Сьюзен с любопытством приподняла штору и тут же уронила ее, вскрикнув от ужаса.
— Бедный грешник, — с состраданием вздохнула она, — там строят виселицу, где его вскоре повесят.
— Предпочитаю не видеть этого, — откликнулся парикмахер, меняя место зеркала.
Толпа продолжала расти, слышались крики и смех, словно толпа ждала развлекательного спектакля.
Тим закончил свой туалет и удовлетворенно погладил гладкие подбородок и щеки.
— Ну вот, женушка, теперь могу сесть за стол, как благородный джентльмен. Надо спуститься и убедиться, что завтрак столь же достойный, как ужин.