Умбарк произнес заветное слово на исходе третьего дня пути у подножия одной из безымянных гор, когда из надвигающейся мглы навстречу ему шагнули угрюмые и молчаливые тролли. Ни единым звуком не выдав своего присутствия, к чему их приучила жизнь изгоев полная опасностей. До завещанного отцом океана, Умбарк в тот день не добрался, увидев его лишь на рассвете следующего дня. А перед этим ночь напролет, сидя в пещере у костра в компании суровых и молчаливых людей, рассказывал историю своей жизни, ничего не скрывая, и не утаивая. Отныне это была его семья, и она останется для него таковой до самой смерти. И лишь ближе к утру, выложив все как на духу, и вкусив хлеба в кругу новой семьи, Умбарк погрузился в короткий, тревожный сон, в котором он все время куда-то шел, и с кем-то дрался.
С тех пор у него началась новая жизнь. Он стал десятым членом стаи объединившей в себя преступников нарушивших законы Пандоргана, и заочно приговоренных к смерти. В шайке были воры, грабители, насильники и убийцы, чья страсть к чужим смертям превратилась в неизлечимую душевную болезнь. Они были все такие разные, но их объединяло одно, смерть, ежедневно и еженощно довлеющая над ними от рук таких же ледяных троллей, служителей закона. Дела у его новой семьи шли далеко не лучшим образом, причиной чему была зима, необычайно снежная и суровая, выпавшая на их долю. Добычи в округе почти не осталось, и хотя большой группой легче добыть зверя, вот но где его взять? Все они куда-то исчезли, испугавшись морозов, и разбойникам все чаще приходилось возвращаться в свое логово с пустыми руками. Им, как и Умбарку, приходилось практически ежедневно жевать горькие, и невкусные еловые ветки, заедая их снегом.
Такая кормежка до добра не доведет. Атмосфера в их маленьком отряде накалилась до предела. Между троллями то и дело стали происходить ссоры и стычки по малейшему поводу, грозящие однажды перерасти в кровопролитие и смертоубийство. Этого допустить было нельзя. Первая пролитая кровь положит начало распаду их маленькой семьи, а в одиночку они обречены на смерть от голода и холода. И тогда вожак стаи по кличке Одноглазый Мочила, в прошлом пьяница, грубиян и драчун, а также трудяга-рудокоп, что в пьяной драке в таверне уложил трех повздоривших с ним собутыльников, лишившись при этом глаза, решил пойти к океану. Он был огромного роста, гораздо больше, чем Умбарк, обладающий внушительной комплекцией, заметно выделявшей его из прочей массы троллей. Мочилу никто не осмелился задержать, ведь своих собутыльников он убил голыми руками, свернув им шеи после того, как один из компании забулдыг ткнул его ножом в глаз. Страшный, с торчащим из глазницы ножом, весь залитый кровью, Мочила покинул вмиг притихшую таверну.
Он был пьян, но далеко не глуп, и понимал, что за убийство троих горожан его ждет смертный приговор, и совсем не важно, что он убил их спасая собственную жизнь. Мочилу хорошо знали в городской управе, куда его доставляли не раз за учиненные им пьяные драки и дебоши. Но до сих пор все оставались живы, и наказание для Мочилы сводилось к штрафу, и порке плетьми. К порке он относился спокойно, молчаливо снося удары плетей оставляющие кровавые рубцы на его теле. Да и штрафы его не особо напрягали, не понуждали взяться за ум и прекратить пьяные дебоши. Мочила был добросовестным трудягой, и когда не пил, махал киркой и кайлом в своей штольне, за день выбирая вдвое больше породы, чем другой тролль рудокоп. И гора платила щедро за его старания. Деньги у Мочилы всегда водились. Их хватало и на налоги, и на штрафы, и на выпивку. А выпив, он принимался за старое, тем сильнее распаляясь, если на глаза попадался кто-нибудь из недавних обидчиков, благодаря которым ему изрядно попортили шкуру, и существенно облегчили содержимое карманов.
Мочила хоть и был в тот день изрядно пьян, понимал, что в запасе у него не так уж много времени. И еще он знал, что хоть и был прав в той, конкретной ситуации, всегда найдется доброжелатель, который доложит в городскую управу о случившемся. И даже не для того, чтобы заполучить заветный мешочек с золотом, а чтобы свести с Мочилой счеты. Ведь сколько именно людей хоть однажды пострадало от пудовых кулаков тролля, того не знал он сам. Наскоро залепив дома какой-то целебной дрянью вытекший глаз и собрав нехитрые пожитки, Мочила убрался из города, и когда наутро в его дом нагрянула стража, она никого и ничего не нашла. Ни тролля, ни припрятанных им сокровищ.