Пенелопа тут же убрала руки за спину, словно боялась случайно коснуться.
– Тётя Мерле нас предупреждала, но я не думала, что всё настолько серьёзно.
– Очень серьёзно, – сказала Лу, расправив плечи. – Если его иммунная система не справится с каким-нибудь аллергеном, его положат в больницу.
– Я сам могу говорить вообще-то, – недовольно заметил Зак. Последнее время он редко общался с сестрой и не ожидал, что она вдруг начнёт нянчиться с ним, как с больным ребёнком. Ему это совершенно не нравилось.
– Ну что, пойдёмте посмотрим дом? – прощебетала тётя Мерле, поднимаясь по лестнице. – У нас тут есть чем заняться.
– Особенно летом, – согласилась Пенелопа, с лёгкостью поднимая чемоданы. – Можно пойти в поход, покататься на великах, сходить поплавать…
– У Зака аллергия на пять видов деревьев, – сказала Лу. – И на траву. И на сено.
– И плавать я не умею, – добавил он, бросая на сестру недовольный взгляд, который она успешно проигнорировала.
– Ой. – Пенелопа задумалась, а тётя Мерле тем временем отворила резные двери. – Ну… тогда можно походить по дому. В восточном крыле есть комнаты, где уже сотню лет никто не бывал, – радостно добавила она, кивая в сторону правой половины поместья.
– У меня аллергия на пылевых клещей, – сказал Зак. – Американских и европейских.
Пенелопа запнулась и сникла.
– Я даже не знала, что их несколько видов.
– Проведи полжизни у врача – ещё и не то узнаешь, – пробормотал Зак.
Он прошёл в фойе – и остановился, застигнутый врасплох. С одной стороны, внутри дом оказался даже более грандиозным, чем он ожидал: с высокими потолками, картинами в позолоченных рамах, с парадной лестницей, уходящей на следующий этаж. Под потолком висела тяжёлая люстра, мелодично позвякивая хрусталём, а на полу лежал деревянный паркет, не закрытый коврами. Это хорошо – ковры только ухудшали его аллергию.
Но, с другой стороны, величие немного терялось за общей потрёпанностью. Складывалось впечатление, что дом не ремонтировали по меньшей мере лет десять. Выцветшие обои отслаивались по углам, а обшарпанная деревянная лестница давно растеряла весь блеск. Рядом на столике стояла ваза – Зак заметил на ней небольшой скол, а ещё тонкий слой пыли, покрывавший столешницу. Некогда величественный особняк пребывал в запущенном состоянии. Видимо, мамины родственники были не настолько богатыми, как он представлял.
– Хотите посмотреть дом сейчас или попозже? – спросила тётя Мерле, поднимаясь по широкой лестнице. Ступени громко заскрипели, и Зак вдруг представил, как проваливается под пол. Если бы папа приехал с ними, он бы тут же развернулся и пошёл покупать билеты обратно в Чикаго.
При мысли об этом его вновь захлестнула паника. Как там папа? Он уже сел на самолёт? Или летел над Атлантическим океаном? А вдруг самолёт разобьётся? А вдруг…
– Я очень устала, – сказала Лу, но Зак ощутил на себе её взгляд. Может, она и правда устала, но сказала так только ради него. Что хуже, он даже не мог возразить. Он ведь так и не уснул в самолёте, а в поезде разве что слегка подремал, просыпаясь то от тряски, то от незнакомых звуков. Из-за рыданий в аэропорту в голове до сих пор стоял туман, а тело словно налилось цементом. Хотелось просто свернуться калачиком в родной постели и хорошенько поспать.
– Тогда Пенелопа проводит вас в комнату, а я пока принесу чистые полотенца, – сказала тётя Мерле, сворачивая в длинный коридор с множеством дверей. На стенах здесь висели подсвечники, которые Зак до этого видел только в компьютерных играх. Кажется, они назывались канделябрами. Но выглядели всё равно жутко.
– «В комнату»? – вдруг переспросила Лу. – То есть…
– Тётя Мерле поселит вас в старой спальне вашей мамы. Чтобы ты могла присмотреть за братом, если ему станет плохо, – нервно сказала Пенелопа, а тётя тем временем деловито ушла за полотенцами. – Вы же не против? Там большая комната, честно. Две кровати, всё убрано и проветрено. Можем даже поставить ширму посередине, если вам так будет удобнее.
Они будут жить в маминой спальне. Внутри всё сжалось, и Заку снова стало трудно дышать.
– Я не против, – сказал он, вдруг испугавшись, что Лу попросит отправить его в другую комнату.
– Серьёзно? – спросила сестра. Он закивал.
– Тут везде полно пыли. Сама знаешь, мне обязательно станет плохо, и ты всё равно переберёшься в мою комнату. Просто разойдёмся по своим половинам, и всё.