Я не обернулся. Знал, она идет за мной. Хорошо.
– Господи! Он ведь псих! Животное! Да он ненормальный! – бормотала я, вытирая лицо салфетками.
Мучитель, который изначально считался моим спасителем, мастерски изображал безразличие.
Яр сидел на большом камне, жевал что-то отдаленно напоминавшее прошлогоднее вяленое мясо, от которого я благоразумно отказалась, и печатал сообщение в своем телефоне.
Я поняла одно – этот мужчина – полуоборотень меня бесил. Бесил жутко и до чертиков. Бесил своим поведением. Своей манерой приказывать. Своими молчаливыми упреками. Даже своей смазливой физиономией и широкоплечей фигурой.
– Значит, мне телефоном пользоваться нельзя, а тебе можно? – прищурилась я.
В ответ я получила лишь мерзкую ухмылочку, которую я тоже успела возненавидеть за те несколько часов, что мы шли все глубже в лес.
Есть хотелось жутко. Но я не знала, сколько времени мы еще будем бродить по этому жуткому и кишащему дикими тварями лесу. А поэтому приберегла запасы, ограничившись водой и крекерами. От странного мяса, которое мне предложил Яр, я отказалась. Не хватало еще мучиться болями в животе и искать безопасное отхожее место! Пусть сам давится своими вкусностями!
Как только Яр дожевал свой обед, мы продолжили путь. Шли недолго. Мне казалось, что где-то вдали звучали голоса, раздавались звуки суеты и шуршание колес по асфальту. Но мое тело погрузилось в странную вязкую эйфорию, которая настойчиво утягивала мое сознание в сон.
Ноги уже не слушались. И приходилось усилием воли переставлять их.
В какой-то момент я рухнула на землю, но старалась держать глаза открытыми.
Высокие деревья водоворотом кружились надо мной. А волевое, пусть и недовольное лицо моего мучителя-спасителя нависло сверху.
– Не спи! – словно сквозь вату разобрала я слова Яра.
Из одной лишь вредности перестала сопротивляться. Сон слишком сильно манил меня в свои сети. А Яр был слишком вредным, чтобы сделать так, как он велит.
– Томирис! Томирис! Томирис! – слышала я настойчивый и неприятный хор голосов.
Затхлый запах бил в нос. И я поморщилась. Веки были слишком тяжелыми, чтобы их поднять. А голова все еще нещадно кружилась.
С трудом открыла глаза.
Липкий, густой и неприятный туман окутывал меня точно теплым плащом. Хотелось скинуть его, выпутать руки и вздохнут полной грудью.
Не получалось. Казалось, будто чьи-то неприятные, но сильные руки удерживали меня, давили сверху, заставляли неподвижно лежать на сырой и твердой поверхности.
Повернув голову, поняла, что твердая поверхность – каменная плита. А кровь на ней застыла ровно настолько, чтобы удерживать мои волосы и источать дикий, смердящий запах.
– Боже! – прошептала я, понимая, что кто-то привязал меня к каменной плите, покрытой липкой кровью. И судя по ощущениям, кровь принадлежала не мне.
Паника не позволяла анализировать ситуацию, моим телом овладел дикий страх.
– Томирис! – прошелестел незнакомый голос на ухо.
Я вздрогнула от этого хриплого, старческого шепота. Он внушал лишь отвращение.
– Круг должен прерваться, Несравненная Томирис! – хрипел голос.
Я не видела человека, который шептал странные слова мне на ухо. Но я видела острый изогнутый кинжал, застывший у моего лица. Словно кто-то невидимый держал его, грозя отобрать мою жизнь.
– Разорви круг! – настойчивее и громче шептал голос, а мои руки онемели.
Я не могла пошевелить ими, чтобы перехватить оружие, застывшее в воздухе.
Я не могла дышать. Казалось, будто липкий запах крови забился в ноздри и душил.
Где-то вдалеке раздался вой. С каждым мигом он усиливался. И от его силы вибрировали стены и тот самый камень, на котором я лежала.
Волчий вой перерастал в рычание. Он оглушил и дезориентировал меня. Заставил замолкнуть старческий шепот. Но кинжал никуда не исчез, а лишь плотнее прижался острием к коже на моей шее, надрезая ее.
Я видела, как в тусклом свете свечей появился огромный волк. Его белоснежная шерсть была измазана кровью. Серо-голубые глаза смотрели на меня. А обнаженные клыки грозили верной смертью.
Но я не боялась его. Мне казалось, что именно этот волк не причинит мне вреда.
Волк двигался медленно, не сводя с меня взгляда своих серо-голубых глаз. Мне казалось знакомым это выражение. Словно за звериной личиной скрывался кто-то родной и близкий.
Кинжал сильнее надавил на кожу. Я почувствовала, как тонкая струйка теплой крови потекла по шее. Волк оскалился еще больше, обнажая острые, точно бритва клыки.