Кайдлтхэ по своему обыкновению не церемонилась и пошла напролом, чем вызвала потоки брани и без того доведённых до крайности поселян.
– Чего стали? Прочь с дороги! – кричала д’айдрэ.
Но даже имей сельские желание посторониться, из того мало что вышло бы. Телеги и лошади не давали возможности как следует развернуться. Каждый напирал, работал локтями, кричал до хрипоты, требовал пропустить, что-то доказывал и не обращал внимания на всадников. Городские не уступали оброчникам в искусстве сквернословия, обкладывали тех многоэтажными ругательствами и требовали добровольно расстаться с частью съестного. Кругом царили хаос и неразбериха. И всё же девушке удалось протиснуться к завалу из деревьев. Среди горожан она заметила знакомое лицо. Трактирщик-отравитель! Плешивый мужичонка надсадно орал, яростно жестикулировал и отдавал указания. Да и вооружён он был, в отличие от остальных, не дубиной или рогатиной, а мечом. Откуда у этого негодяя меч? В жизни он кроме кухонного ножа или мясницкого топора в руках ничего не держал!
– Эй, кабатчик! – крикнула что есть силы серокожая.
Вой и ор внезапно стихли. Взоры народа обратились к всадникам. Наконец-то их заметили. Бывший держатель таверны уставился на путешественников, на несколько мгновений замер, размышляя, что здесь делают нежданные гости. Во взгляде его не было страха. Смотрел он на первородную скорее с презрением и нескрываемой ненавистью.
– Надо же, кто к нам пожаловал! – осклабился негоциант. – Братья! Гляньте, нас осчастливила своим вниманием… – хозяин погорелой харчевни запнулся, – белобрысая моридорская шлюшка.
– Ты в себе, гойхэ? – На какую-то секунду Кайдлтхэ потерялась, но тут же собралась.
Она никак не ожидала от отравителя такой прыти и наглости. Но в чём причина столь резкой перемены, изначальная так и не поняла. Многоголосье толпы мешало покопаться в мыслях не в меру бойкого мужичка.
– Братья! – не унимался новоиспечённый командир. Он залез на одно из поваленных деревьев, словно на трибуну, и вмиг преобразился, став оратором и властителем дум городской черни. – Доколе, братья?! Доколе имперские ублюдки и моридорские выродки будут пить нашу кровь, обирать нас до нитки, помыкать нами и решать нашу судьбу?
Народец одобрительно загудел и в знак согласия принялся потрясать нехитрым оружием.
– Хватит! Натерпелись! Не для того мы поднимали восстание равенства! Я узнал эту сучку! Она хотела меня убить! И трактир подожгла! Смерть д’айдрэ! Д’айдрэ на вилы!
– Смерть! Д’айдрэ на вилы! – затянула обезумевшая толпа.
Кайдлтхэ хотела схватиться за меч, но передумала. Она могла бы зарубить нескольких человек, но врагов слишком много. В такой толчее она рисковала потерять лошадь, и тогда озверевшее отребье задавит её своими телами. Пусть и Алексей рядом, но всё равно итог очевиден.
– Аль! – выкрикнула девушка. – В лес!
Следопыт сообразил: обстоятельства не в их пользу. Дела пошли вовсе не так, как рассчитывали. В Аридал теперь не попасть, надо уносить ноги, да поскорее, иначе кровопролития не избежать.
Серокожая как в воду глядела. Особо бойкий смутьян с рогатиной наперевес вознамерился продырявить лошадь д’айдрэ. Кайдлтхэ резко потянула поводья, животное тревожно заржало, встало на дыбы и врезало копытом городскому. Незадачливый боец выронил оружие и отлетел назад, едва не сбив с ног нескольких сотоварищей. Изначальная воспользовалась замешательством, повернула и перескочила через телегу. Благо крестьяне, бросив непосильно нажитое, разбежались кто куда. Д’айдрэ понеслась к лесу. Алексей несколько замешкался. Вместо того чтобы последовать примеру спутницы, он схватился за скипетр, подаренный Бессмертной, и решил разметать голодранцев. Замахнулся… и оторопел. Ровным счётом ничего не произошло. Ни грома, ни молний. Часть плоти Осириса была мертва и годилась разве что для колки орехов. Размышлять над причиной фиаско следопыт не стал. Следовало убираться поскорее и как можно дальше. В противном случае он и впрямь рисковал получить вилы в бок или стрелу в спину.