— Кто он такой, чтобы мне приказывать?!
— Он — слуга вашего настоящего господина, разве этого мало?
Показалось или глаза посланца блеснули зелёным?
Сопровождаемый новым помощником, немногословным и изящным господином Розенкранцем, Бомелий через неделю навестил посетившего Москву Ивана Васильевича.
Серьёзный, даже мрачный, вошёл чернокнижник в царские покои. Иван Васильевич милостиво кивнул господину Розенкранцу, даже не удивившись, что опричник идёт в помощники лекаря. Затем знаком повелел ему оставить себя наедине с Бомелием.
— Важные новости, ваше величество! Опасные, как ни прискорбно...
— Говори!
Царь обтёр враз вспотевшие руки о золотое шитье ферязи, сел на трон. Исподлобья взглянул на своего лекаря.
Свою речь Бомелий отрепетировал заранее, поупражнявшись перед Розенкранцем и получив от него полное одобрение. Про воевод Воротынского и Хворостинина, возомнивших, что они превыше своего государя; о князе Умном-Колычеве, готовом ради честолюбия пойти на цареубийство. От их злодейства и должен был предохранить мумий, ожидавший в ларце за дверями государевых покоев.
Но заговорил отчего-то про совершенно иное:
— Помнишь пожар московский, государь? И того демона, что встретился нам на горящих улицах? Он здесь, он стал ещё злее и опаснее после цепи своих неудач. И он рвётся сделать тебя своим не слугой даже, но рабом. Особенно страшись лета, что будет через два года на третий, государь!
— Что присоветуешь, мудрец?
— Есть средство, ваше величество! Прикажите внести...
Иван Васильевич хлопнул в ладони. Слуги внесли ларец с мумией. Скорбно искривлённые губы сухой головы в точности повторяли то, что нарисовалось на лице Розенкранца, или же — демона Риммона. Почему так часто бесовские козни рассыпаются, сталкиваясь с правдой?
И откуда она берётся только на чешуйчатые головы демонов?!
Ну а где же щит Бен-Бецалеля, позаимствованный в Праге Андреем Остафьевым по прозвищу Молчан? Долгими кружными путями он путешествовал по Восточной Европе, от города к городу, от мощёного пути к грязному тракту. Добрался до Новгорода, но получатель, князь Умной, уехал воевать и возвращаться в ближние месяцы не собирался.
Щит — он не гордый, может ещё покататься. Он стерпел даже, что его, воина, принимали за зеркало, достойное любой модницы. И везли не с почётом, а в скрипучей телеге, обёрнутым в дешёвую дерюгу и забросанным иными товарами.
Любой путь заканчивается, и вот руки князя Умного касаются щита, пальцы осторожно гладят тёмную гладкую поверхность, матово отсвечивающую в солнечном свете.
Со щитом прибыло странное письмо. Со смазанной восковой печатью: вскрывали, вестимо. Словно и не опричному боярину и князю адресованное, а от купца — купцу. Василий Иванович Умной, не читая, поднёс письмо к пламени свечи. И — чудо! — проступили между строк коричневые буквы донесения лазутчика, обосновавшегося на Западе.
И не чудо вовсе, усмехнулся бы князь Умной в ответ. Просто писаны тайные строки были молоком, вот и не разглядеть их заранее.
Опасную штуку украл Молчан. Можно было вызвать изображение любого места. Можно убить того, кого покажет щит. Можно, но Молчан не знал точно как. Слухи же и предположения старательно изложил в письме.
«Ничего, — подумал Умной. Может, и не зря несколько лет прикармливаем тут, в Москве, заморского чернокнижника? Пусть Бомелька во всём разбирается!»
Царский лекарь не ожидал ничего хорошего от визита к всесильному опричному боярину. Но — делать нечего, пошёл.
Не скрывая недоумения, походил вокруг щита, положенного на низкий, украшенный растительными узорами столик.
— Вы уверяете, что это не просто изумительно обработанный кусок угля?
— Сведения верные, лекарь Елисей.
— Хм. Так сразу ничего не смогу сказать. Нужны опыты... Вы отдадите мне этот предмет?
— Нет. Но могу разрешить работать с щитом здесь, у меня в доме.
Бомелий благодарно поклонился.
— Мне нужно время для поиска. Кажется, в одной из книг, что я привёз из Англии, есть сведения о чём-то подобном.
— Долго ли собираетесь искать?
— Седьмицу. Возможно, дней десять. Если не возражаете, я пришлю слугу с известием, что готов к новым опытам.
— Не возражаю.
Умной отпустил Бомелия.
В разговоре что-то пошло не так. Но что?
Лекарь старательно подчёркивал, как мало интересен был для него доставленный из Европы предмет. И, тем не менее, просил его себе, для опытов.