— Опасное занятие!
— Отвергнем мы и простонародные суеверия, распространённые, но смешные для человека образованного. Как крестьянки пытаются разглядеть лицо суженого в отражении на воде. Или истолковывают запомнившиеся сны...
— Что же нам остаётся, лекарь?
— Наука называет этот метод гиромантией. По повелению своего государя я берусь изобразить магический круг, а по его краю — написать буквы. Государь войдёт в круг и, с молитвой и моей помощью, будет введён в мистическое состояние, как библейские пророки, умевшие прорицать будущее. Я буду записывать, что скажет государь, и отмечать, у каких букв ваше величество изволит оступиться во время движений внутри крута.
— С молитвой! — Иван Васильевич поднял указательный палец вверх. — Я — верный слуга Божий!
— Грех даже сомневаться в благочестии вашего величества!
Бомелий низко кланялся, пряча довольный блеск глаз.
Гиромантией решено было заняться после вечерней молитвы, уже затемно.
В престольной, за троном, скрытая плотной занавесью, была низкая дверь, а за ней — лестница вниз, в подклеть без окон, оставшуюся по приказу царя пустой.
В подклеть вела ещё одна дверь, от караульного помещения, где всё время находилась полудюжина стрельцов.
Вот и вышло, что Бомелий пришёл в подклеть со двора, простым смертным, а Иван Васильевич сошёл сверху, как небожитель на землю.
Принесённые факелы нарисовали на противоположных стенах неровные пятна света. На их фоне очертания двух мужских фигур, облачённых в тёмные длинные одеяния свободного кроя, казались таинственными и зловещими.
Царь, принёсший с собой саблю, не без сомнений передал её чернокнижнику.
Нельзя придумать лучшего времени и места для убийства. Бомелий мог зарубить оставшегося без оружия государя и скрыться из города раньше, чем будет замечено исчезновение Ивана Васильевича.
Но — значит, на то воля Божья. Значит, прогневал Господа!
О том, что иноземец, беспрекословно пропущенный стражей в царский дворец, мог быть опасен для государя, думал той ночью не один человек.
Опричный боярин Умной-Колычев невзлюбил пронырливого и жестокого иноземца с первых дней, как тот был представлен царю. Эти непонятные ночные бдения, перемены в поведении и внешности Ивана Васильевича...
Истинный подданный заботится о благе своего господина даже помимо его воли!
Умной навестил однажды дьяка Андрея Щелкалова и убедился, что не один испытывает беспокойство. А уж Щелкалов нашёл незаменимого в таких делах помощника — Григория Грязного, а значит, и лучших служителей Разбойного приказа.
Дождавшись, пока Бомелий закроет за собой дверь подклети, государевы люди неспешно пересекли полутёмный двор, подошли к стрельцам, стоявшим на страже.
Появление боярина Умного, набравшего немалую силу после новгородских событий, да ближнего к царю дьяка Щелкалова заставило стрельцов склониться в низком почтительном поклоне.
Задушевная улыбка вышедшего вперёд Григория Грязного — прижала к стене.
— Что бы ни увидели сегодня — молчать.
Лучшие приказы отдаются тихим спокойным голосом, без надрыва и эмоций. Грязной не грозил. Зачем? Обезображенные трупы, прибивавшие иногда к каменным опорам моста через Неглинку, переброшенного от Троицких ворот к Опричному дворцу, сбрасывались не отсюда, а от Кремля. Где, среди прочих, скромно примостился на углу Ивановской площади неприметный двухэтажный сруб Разбойного приказа.
Раки под мостом и без того жирные, и на корм к ним стрельцам не хотелось.
Да и не тати же ночные заявились к царскому дворцу, пусть и без приказа!
Снова открылась дверь в подклеть, но только один человек шагнул в тёмный проем.
Щелкалов и Грязной остались во дворе. Чтобы за стражей присмотреть: не ровен час, тревогу от излишнего усердия поднимут. И не в последнюю очередь, чтобы не шуметь излишне во дворце.
Умной разберётся, что происходит. Он из них — самый умный.
Боярин продвигался, проверяя путь ладонью по стене, в полной темноте.
Узкий проход закончился неожиданно, и Умной наткнулся грудью на дверь. Слава Богу, шёл боярин медленно, и петли не скрипнули. Через тонкую щель в проход скользнул луч неверного желтоватого света, и Умной услышал приглушённые голоса.
— Государь, я несведущ в ваших письменах, изволь начертать вот здесь буквы своего алфавита. Да, надо стараться, чтобы расстояния между буквами хоть примерно совпадали. Как наши шаги, что в математическом приближении одинаковы...