— Здравствуй, Джули, я тоже рад встрече.
— Боги, Тайлер, неужели ты тоже погиб?!
— Едва не погиб.
— Едва не считается, мой друг! Будь осмотрителен, береги себя и не торопись в загробную жизнь, — молодая женщина ласково похлопала эльфа по руке. — Знаешь, мне ведь до сих пор не позволяют увидеться с Виктором в царстве Духов. Я уже начала опасаться, что он наложил на себя руки, чем непростительно прогневал высшие силы.
— Нет, Виктор Мелман умер от ран, я сама присутствовала при его кончине.
При звуке женского голоса Джулия поспешно обернулась, и две волшебницы с любопытством посмотрели друг на друга.
— Джули, это Мона Корвел, рожденная через пустоту. Лишь ей подвластно вновь облечь живой плотью мертвый дух.
Но подруга Виктора уже увидела золотую Розу на корсаже светловолосой красавицы. Она низко склонилась перед молодой волшебницей.
— С восторгом и надеждой приветствую вас, Светлая госпожа! Чем я могу быть вам полезна?
Мона взяла женщину за руки и помогла ей подняться.
— Рада, наконец, познакомиться с вами, Джулия! Если я не ошибаюсь, вы из дома Амадиу?
— Я была последней из Амадиу, кто обладал даром.
— И свой дар вы обратили на доброе дело. Мир вам и вечная память, — Мона посмотрела прямо в голубые сияющие глаза Джулии и заговорила, выделяя каждое слово соответствующей интонацией. — За этой дверью ожидает человек, который жил и умер с вашим именем на устах. Я хочу сделать подарок вам обоим. Каждое новолуние вы с ним будете возвращаться в мир живых, в этот самый дом на одну ночь и один день…
Тут балконная дверь с треском распахнулась, и в проеме показался разгневанный Виктор. Он уже набрал воздуха в грудь, чтобы высказать все свое возмущение, но внезапно увидел Джулию. И без того бледное лицо волшебника просто побелело. Он перевел безумный взгляд на эльфа и прошипел.
— Если это злая шутка, я тебя уничтожу…
— Боги, Виктор, где ты растерял свои манеры? Хочешь, чтобы тебя посчитали невоспитанным дикарем? — Джулия Амадиу принялась отчитывать своего возлюбленного, как делала это множество раз в их прошлой жизни, но нежный голос дрожал от переполнявших ее эмоций.
Когда до Виктора, наконец, дошло, что это не шутка, не морок и не обман зрения, он вдруг упал на колени, уткнулся лицом в синий бархат пышной юбки и разрыдался. Джулия склонилась над ним и принялась гладить по волосам, в которых густо серебрились седые пряди.
Чтобы не мешать влюбленным праздновать свое воссоединение, Мона и Таэль вернулись в разгромленную лабораторию, посередине которой уже колыхалась муаровая завеса портала.
Глава 10
— Явились наконец-то! — не слишком любезно встретила Мэдж свою хозяйку. — Что я, по-вашему, должна была думать, сидя здесь в ожидании? Вы сказали, что скоро вернетесь, а прошло уже два дня!
Привыкшая к беззлобному ворчанию служанки волшебница даже бровью не повела.
— Мэдж, будь так добра, собери еще одну корзину, чтобы еды хватило на двоих. Да, и вино положить не забудь, лучше всего легкое летнее.
— Чего это вы еще надумали? — подозрительно нахмурилась Марджори.
— Еда не для нас.
— А для кого ж тогда?
— Для мертвых друзей.
— Мертвых? Видать, вы здорово переутомились, пока лечили этого нелюдя! Сегодня ведь не День поминовения.
Эльф, который рассматривал в окно заснеженный двор, повернулся и посмотрел на строптивую служанку.
— Просто сделайте то, что вам велят.
— Будут мне всякие обгорелые указывать! — возмутилась Мэдж и поспешно выскочила за дверь.
Мона с улыбкой покачала головой и прошла в гардеробную. После недолгих раздумий она переоделась в платье нежно-кремового цвета с широкой юбкой и плотно облегающим корсажем, приколола к нему золотую Розу и присела на мягкий табурет перед зеркалом, чтобы привести в порядок волосы. Таэль некоторое время наблюдал за тем, как гребень плавно скользит по сверкающим волнистым прядям, потом подошел и принялся ловко заплетать волосы Моны в эльфийскую косу. Волшебница сидела прямо и неподвижно, глядя на отражение его сосредоточенного лица, которое больше не казалось ей чужим.
Неужели с того момента, как раненого эльфа принесли в ее дом, минуло всего два дня? С тех пор произошло столько разных событий, что сейчас в это верилось с трудом. Она ушла из отцовского дома одним человеком, а вернулась совершенно другим.