Он охранял лагерь, и долг предписывал ему держать себя в узде, но отпустить Мону — значило расстаться, а это было трудно.
— Мы никогда не проводили вместе так много времени, — волшебница отстранилась ровно настолько, чтобы обласкать взглядом любимое лицо. — Я рада, что ты настоял на своем, Джас, без вашей помощи мы бы ни за что не справились. Завтра история заклятия перестанет быть тайной, но за одной отворенной дверью всегда находится другая, так что пожелай мне удачи.
В их прощальном поцелуе уже не было страсти, только бесконечная нежность и надежда на лучшее…
Глава 17
Завтракать путешественникам пришлось рано, потому что никакая магия уже не могла удержать Таэля. Он поднялся до рассвета и топтался по краю каньона, рискуя сорваться в пропасть. Мона не хотела, чтобы эльфы и патрульные сопровождали ее на ту сторону, но, оставшись совсем одна, она рисковала остаться совсем без помощи. Волшебнице пришлось прибегнуть к хитрости. Как только изрядно потрепанный отряд вышел из портала на каменистом плато перед зияющим створом ворот, Мона отдала магический приказ. Пока ее охрана и бойцы Джастина бестолково маршировали на месте, она вместе с волшебниками отправилась следом за Таэлем.
Вблизи старый замок просто подавлял своими размерами и мрачным запустением. Лестница с широкими крутыми ступенями вела к огромной металлической двери, которая стояла нараспашку, из-за чего каменный пол квадратного холла покрывал толстый слой песка. Ни единый предмет быта или лоскут ткани не оживляли внутреннюю обстановку. В замке не было ни мебели, ни картин, ни ковров, только серый камень повсюду.
Поначалу Таэль уверенно и целенаправленно шел по пустым переходам, но постепенно шаги его начали замедляться, потом он вовсе остановился и стал в тревоге к чему-то прислушиваться. Действительно, из глубины заброшенного строения доносились тихое поскуливание, лязг металла и скрежет камня о камень. Слабый сквозняк всколыхнул застойный воздух, и на волшебников пахнуло невыносимым зловонием.
— Что-то мне это напоминает… — мрачно изрек Ловерн.
— Ты прав, братец, так обычно воняет в темницах.
Лора в буквальном смысле двинулась на запах и за первым же поворотом обнаружила вход в бесконечно длинный зал, по обеим сторонам которого стояли клетки с прочными прутьями и крепкими запорами. Вдоль каждого ряда клеток тянулся каменный желоб с многочисленными ответвлениями в виде глубоких чаш. Все чаши были до краев заполнены кровью. В клетках сидели серокожие существа и таращились на незнакомцев пустыми бесцветными глазами. Их безгубые рты беспрерывно двигались, обнажая острые окровавленные зубы.
— Силы небесные!! — не сдержался потрясенный Виктор и мгновенно прикрыл собой Джулию.
От густого запаха крови и испражнений у волшебников начали слезиться глаза. Борясь с тошнотой, они шаг за шагом отступали обратно в проход, и только Мона осталась стоять в зале с клетками. Так вот какую тайну скрывало в себе древнее заклятие… Это была чудовищная и безупречная в своей простоте система: у пришедших на зов древнего заклятия сначала отбирали свежую кровь, а потом возвращали отходы в виде единственно доступной еды, делая из них вампиров и законченных уродов. Та же участь ожидала и Таэля…
— … ты слышишь меня, сестра? Тебе нужно на это взглянуть! — чтобы привлечь внимание Моны, Ловерну пришлось кричать ей в самое ухо.
Она полностью ушла в себя, потому что готовилась использовать всю магическую мощь домов Корвел, Амадиу и Мелман. Воздух вокруг волшебников уже начал потрескивать, а Светлая госпожа окуталась яркой светящейся аурой. Она повернулась в сторону прохода и увидела пять согбенных фигур в черных плащах с капюшонами. Магическое чутье подсказало волшебнице, что больше в огромном замке никого нет. Итак, пятеро против пятерых?
Те отрывочные сведения, которые Мона собирала на протяжении нескольких лет, оказались правдой — это действительно были Древние люди. Древние настолько, что кожа их стала похожа на пергамент, а сами они больше напоминали мумии. Сухие морщинистые покровы плотно обтягивали кости, почти лишенные плоти, мутные глаза смотрели из-под нависших век без всякого выражения.
В отличие от несчастных пленников, Древние не лишились волос, и они выбивались из-под капюшонов заношенных плащей, напоминая грязную паклю. У непосвященного их внешний вид мог бы вызвать жалость, но под черными обносками и иссохшей кожей Мона чувствовала древнюю силу, твердую и неподатливую, как сила камня. И такую же бездушную.