Мона мысленно очертила круг и открыла одиннадцать порталов. Мужчины приготовили оружие, готовые противостоять любому противнику, но зал оказался пуст. Джастин недоуменно оглядел строгое убранство, металлическую полусферу, хрупкие лесенки.
— И это они называют Священным местом? Простовато для культового сооружения.
Архивариус, наоборот, разглядывал обстановку с жадным любопытством.
— Нет-нет, мой друг, зал создавали не для поклонения чему-то, а совсем с другой целью. Все говорит о том, что это место для встреч равных, где каждый имел право голоса, но никто не должен был выделяться. Госпожа, вы правильно предположили, что все, включая Древних, являются здесь лишь гостями. Непонятно только, почему зал стали использовать для осуществления какой-то сомнительной сделки. Вряд ли создатели Объединенного совета двенадцати разных миров, могли сочинить подобный Договор. Это место — либо редкая природная аномалия, либо достижение высокоразвитой цивилизации. Я склоняюсь к последнему.
Джастин внимательно осмотрел высокие спинки кресел, в которые недавно вонзились эльфийские стрелы. Гладкий черный материал отдаленно напоминал хорошо выделанную кожу, а дыры, пробитые наконечниками из каменного дерева, были уже почти незаметны. Не исключено, что со временем они совсем исчезнут, как будто кресло само себя исцелило. На матово блестевшем темном столе, изготовленном из монолитной каменной плиты, все еще высилась горка предметов, извлеченных Моной из карманов Тристана Мэйнарда.
— Я нарочно оставила их на месте, чтобы проверить, возвратится ли он сюда.
Архивариус быстро перебрал небольшие, но опасные на вид артефакты.
— Совершенно очевидно, что все члены тайного общества неукоснительно соблюдали Договор. Видимо, страх лишиться вожделенного зелья принуждал их к дисциплине. Древнее наречие было выбрано кем-то как язык общения… Как вы считаете, госпожа, можем ли мы обследовать коридоры, ведущие к чужим Дверям?
— Почему бы нет? — пожала плечами Мона. — Мне кажется, что прежде никто этого не делал.
Отряд разделился на несколько маленьких групп, которые быстро и осторожно прошли каждый коридор до Двери, ведущей в другой мир. Все проходы оказались похожими друг на друга, как две капли воды, и абсолютно пустыми.
Архивариус, Мона и Джастин, который старался ни на миг не выпускать волшебницу из виду, пошли по давно не использовавшемуся проходу. Сначала все было, как всегда: пол под ногами едва ощутимо вибрировал, по ходу их следования загорался свет, лица овевал слабый поток воздуха. Но, по мере приближения к Двери, дуновение значительно усилилось, и вскоре стало понятно, почему.
В нескольких шагах от Двери на полу лежало тело, и, судя по его состоянию, находилось оно здесь очень давно. Это был скелет человека, обтянутый пергаментной кожей, но в сухом воздухе хорошо проветриваемого коридора прекрасно сохранились его волосы и одежда. Даже запаха разложения не чувствовалось.
Покойник оказался мужчиной с длинными светлыми волосами, одетым в серый костюм необычного покроя. Его шея была насквозь пробита толстым металлическим дротиком, который до сих пор не утратил своего зловещего блеска. Очевидно, человек успел открыть Дверь и сделать несколько шагов вглубь коридора, где его и настигла смерть.
После недолгого колебания Джастин опустился на колено и быстро обыскал одежду покойника. В карманах нашлись маленькая записная книжка, кожаная сумочка, полная странных бумаг, а на пальце прижатой к горлу руки — перстень с печатью, выполненный из неизвестного белого сплава.
Нашелся и Ключ, который с виду ничем не отличался от того, который Джастин обнаружил у одного из Древних. Тело пролежало тут довольно долго, но за это время никто из членов тайного собрания не заглядывал в чужой коридор. Все свято соблюдали Договор.
— Неудобно оставлять его вот так, — Мона простерла руки, и тело погибшего охватило голубое пламя.
Несколько мгновений волшебный огонь делал свое дело, а потом внезапно прямо с потолка на разведчиков хлынули потоки воды.
Когда они вернулись в свой мир, капитан настоял на том, чтобы Светлая госпожа наложила на Дверь самое сильное заклятие. Он чувствовал, что таинственное сооружение причинит им еще массу неприятностей, но Мону уже было невозможно остановить.
Глава 9
Тристан Мэйнард никогда не следовал чужим советам, но вовсе не потому, что считал себя умнее других, а из недоверия к советчикам. С какой стати посторонним людям желать ему добра? Им гораздо выгоднее выставить его на посмешище. Для него имело значение только мнение матери, которое никогда не было объективным. Она слепо любила Тристана, считала его красавцем и тяготела к перегруженным деталями официальным костюмам, которые должны были придать значительности ее дорогому чаду.