— Нет, владыка.
— Про сие знаю. Зотов мне известен. Слишком шустрый человек. В доверие к Петру Алексеевичу быстро втерся. И далеко бы пошел, коли бы не помер государь.
— А он и сейчас далеко метит, владыко.
— Ну, сейчас время не то. Не для него сие время. Что скажешь про дело Кантемира?
Феофан указал Волкову на стул и тот сел.
— Дак я того дела пока и понять не успел, владыка. Только взялся за него и одни загадки.
— С тем и позвал тебя. Ведь Кантемир Дмитрий был верным слугой его величества Петра Алексеевича. Знающий был человек и образован зело! Иностранные языки знал, разбирался в математике, фортификации, архитектуре, музыке, философии. За то его Петр Великий и ценил. А Антиох Кантемир в отца пошел.
— Сие верно, владыко. Зело умен князь Антиох. Того не отнять у него.
— До меня дошли слухи о вурдалаке и о проклятии Кантакузенов. Мои люди на Москве те слухи вредные глушат. Но сие лишь полумера, Степан! Нам надобно сие дело расследовать со всем тщанием.
— Мне такое повеление и было дано, владыка.
Феофан немного помолчал. Он смотрел на Волкова своими глазами угольями. Затем спросил:
— Что думаешь про сие дело? Только правду, Степан!
— В нечистую силу не сильно верю, владыко.
— А в бога веруешь ли? — строго спросил Прокопович.
Степан перекрестился.
— Но есть ли бог в сердце твоем, Степан?
Волкову хотелось спросить, а есть ли бог в его владыкином сердце, но он не решился.
— Я в бога верую, святый отче. Но, думаю, в деле сем не нечистый замешан, а люди. И люди сии такоже в церкви бывают.
— Думаешь, задумали они что? Но кто стоит за сим?
— Пока не знаю, владыка.
— А ведаешь ли, что мешать тебе станут? — строго спросил Феофан.
— Мне сие не в новость, владыко.
— Я тебе в сем деле опорой стану. Так что всегда моя рука поддержит тебя, Степан! Про сие помни!
— Спасибо, владыко!
— Расскажи, что там произошло. Я желаю от тебя сие дело слушать.
— Дак с чего начать, владыко?
— А с самого начла.
— Началось все в дому князя Кантемира, владыко. Некий холоп князя Антиоха именем Тишка помер от чахотки. Дело плевое, мало ли помирает людишек на Москве? Но затем спустя два дня явился сей Тишка в дом после того как схоронили его.
— Ты со слугами Кантемира имел разговоры?
— Много говорил, владыко. Да толку от тех разговоров мало. Сам князь мертвого Тишку не видал. Но в дому переполошились все, и вызвал Антиох Дмитриевич из имения брата своего Константина некоего Войку, валаха старого, что в слугах у Кантемиров состоит.
— И тот Войку колдун? Так мне донесли.
— Того не ведаю, владыка. Но много чего тайного знает сей Войку. Не простой он мужик. Токмо он нынче не помощник мне, владыка.
— Отчего так? — спросил Феофан.
— Сегодня узнал я что Войку и лекарь де Генин, проведя ночь у тела покойницы в доме Кантемира, ума лишились.
— Вот как?
— Вдвоем они в подвале дома Кантемиров у тела были ночью. Померла стряпуха Кантемиров именем Дарья. Та самая, которая первой видела покойного Тишку.
— Со стряпухи ты допрос снял ли, Степан?
— Да, владыко. Но токмо не сказала она ничего важного.
— Не сказала, или ты не услышал, Степан?
— Много раз перебирал в уме слова её. Пришел Тишка и просил поесть. Она дала ему кусок мяса. Он насытился и ушел.
— И затем померла сама стряпуха?
— Да, владыко. И той смерти я удивился. Здоровая и крепкая баба вдруг да и померла.
— Никто не знает своего часа, — сказал Феофан. — Когда Господь призовет, тогда и уходит человек.
— Выходит по слухам, что вурдалак призвал стряпуху, а не Господь. Чернь болтает, что мучимый вурдалаком и сам вурдалаком станет.
— Скажи мне, Степан, отчего лекарь в подвале у тела оказался?
— Того не знаю, владыка.
— Но де Генин с тобой приехал. Или не так?
— Так, владыко, но толком я не понял, чего хотел де Генин. У тела они вдвоем сидели и наутро нашли их у гроба. Оба что младенцы беспомощные. А тела в гробу не было. И где оно сейчас никто не ведает.
— Дело плохо! — сказал Феофан Прокопович. — Слухи непотребные пойдут по Москве. А чернь все равно болтать будет. Про такое будет. Знаю я наших кабацких сидельцев. Такой народ.
— Я пока князя попросил, чтобы слуг попридержал, дабы слухи пресечь.
Прокопович усмехнулся:
— Али наших холопей не знаешь, Степан? На день-два задержишь и что с того? Затем все равно болтать станут. Хотя ты свое дело делай! Делай как надобно! Господь тебя не оставит милостью.