— Смолоду? — спросил князь Антиох. — Я про это не слыхал ничего.
— Дак, давно то было, барин, — ответил Войку. — Ты тогда в колыбели лежал. Но тогда в деревне вскрыли по приказу батюшки твоего могилу кузнеца да кол ему в сердце вбили и сожгли вместе с домовиной.
— Какого кузнеца? — спросил Волков.
— Кузнец Лукьян дядей тому Тишке приходился родным. И был он знаком с молодой девицей из дому Кантакузенов. Она твоей матери, князь, приходилась служанкой. И от Кантакузенов она тайную науку познала.
— И что? — спросил Антиох Кантемир.
— Потому я здесь, барин. Помогать вам стану.
— Помогать в чем? — спросил Волков.
— С нечистым бороться и тех, кто душу ему продал, найти помогу…
***
Вскоре Степан Волков спустился на кухни и переговорил со стряпухой Дарьей и та ему все рассказала. Что де видала она Тишку собственными глазами.
— И ничего странного в нем не было? — спросил Волков.
— Дак помер Тишка-то. И после того как схоронили его и приходил он.
Стряпуха стала креститься и шептать молитвы.
— Стало быть, ты утверждаешь, Дарья, что покойника здесь видела?
— А то кого же? Коли схоронили его!
— И ты не испугалась, когда увидела ночью покойника, из могилы восставшего?
— Дак коли б я знала, барин! Я-то не знала, что Тишка помер!
— И ты приняла его за живого? Так? — допытывался Волков.
— Так.
— Но, стало быть, он выглядел словно живой?
— Про сие ничего не знаю, барин.
— Но ты же видела его.
— Видела, — согласилась стряпуха.
— Стало быть, можешь сказать, как выглядел Тишка?
— Дак ночь была, господин. Свечи не больно много света дают. Да и сколь свечей дали мне? Я ведь говорила управителю, давай больше свечей! А он чего? Говорит свечей жжем не по достатку. Да рази мне много надо? Сколь свечей…
Волков прервал стряпуху:
— Дарья, вернемся к Тишке. Хочу знать, как выглядел он, когда ты его встретила.
— Поди разбери, как выглядел, коли темно. Явился, поесть просил. Я дала мяса, да хлеба. Он поел да и был таков.
— Стало быть, Дарья, покойник мясо ел?
— Стало быть, ел. Я же говорю, барин. Ночью пришел, и поесть просил.
— Хорошо! А скажи мне, Дарья, ты того Тишку знала хорошо?
— Дак при доме служил он. Видала его.
— Но знала ли ты его? Видать можно и фельдмаршала Миниха.
— Я же говорю, что сей Тишка при доме барина служил. Я и знала его.
— Стало быть знала? Поведения какого сей Тишка был? — спросил надворный советник.
— Тихий был. Недаром Тишкой прозвали. Чтобы с глупостями какими — ни-ни. Не то, что конюхи! Иной раз конюх Семен зайдет на кухню, и давай руки свои распускать. Срамник.
— А водку пил ли?
— Семен? Да пьет как лошадь.
— Погоди, Дарья. Какой Семен?
— Конюх. Я же говорю, барин, конюх Семен, как зайдет на кухню…
— Дарья. Я про Тишку спрашиваю. Про того, кто помер.
— Тот Тишка тихий был.
— Это понятно. А водку пил ли Тишка?
Стряпуха ответила:
— Дак есть ли мужик, кто водки не пьет? Но Тишка допьяна не пил. Того за ним не водилось…
***
Затем имел Волков разговор с конюхом Иваном. Тот и хоронил Тишку самолично.
— Стало быть, ты и хоронил его?
— Я. Как дохтур-то сказал, что помер сердешный. Так и стали готовить его. Бабы-божедомки омыли тело, в новую рубаху и порты нарядили. А мужики его в домовину поклали. И я с лакеями схоронил его на погосте, за воротами городскими.
— И ты самолично забил домовину?
— А то как же! Забил гвоздями и сам гроб опускал в могилу. И крест ставил. Все честь по чести.
— И как тот Тишка мог после того в дом прийти?
— Дак ежели он душу нечистому запродал. Как водится, и встал из могилы.
— Как водится? И часто у вас покойники из могил встают? — насмешливо спросил Волков.
— Да в первый раз такое, барин, — ответил Иван серьезно. — Но Тишка тот с валахами дружбу водил, от них нечисти и набрался. Да и дядя его Лукьян-кузнец знался с нечистым.
— А как доктора звали?
— Доктора? — не понял Иван.
— Того, что Тишку осматривал.
— Дак немец он, барин.
— Но звали его как?
— Дак нежто можно имена немцев то запомнить. Фамилия его такая… Такая…вроде «геенны огненной». Бесовская фамилия.
— Геенны?6
— Вроде адского пламени, барин.
— Де Генин? — догадался Волков.
— Точно, барин! Лекарь де Генин.
Волков более Ивана задерживать не стал. Лекаря этого он знал.