– Пойдем быстрее отсюда, – сказала я, повернувшись к Даше.
Даша, ухватив за рукав пробегавшего мимо официанта, что-то втолковывала ему, указывая то на спящего за столом Васика, то на дверь, ведущую из бара прочь. Несмотря на то, что Даша довольно прилично изъяснялась по-английски, официант непонимающе хмурился и разводил руками – до тех пор, пока Даше не пришло в голову сунуть ему в карман пару двадцатидолларовых купюр.
Глава 4
– А-атвали! – орал Васик.
Он даже пытался отбиваться от волокущего его по коридору официанта руками, слабыми, как весенние веточки. Пару раз Васик шлепался на худую задницу и, раскинув длинные ноги, сидел, раскачиваясь, словно старый еврей на молитве. Официант, очевидно проклявший самого Васика, нас с Дашей, несчастные сорок долларов и все на свете, пытался взвалить себе на плечо иссушенное последними событиями тело Васика, глухо что-то ворчал себе под нос.
– И кто же знал, что поездка в лифте так на человека подействует... – пробормотала сквозь зубы Даша, поддерживая мотающуюся из стороны в сторону патлатую Васикову голову, – был овощ, а, как в лифте оказался, сделался буен. Что за морока нам...
Официант под тяжестью голосящего дурным голосом Васика стал заваливаться на бок. Я едва успела подскочить и подставить плечо.
– А-атвали!! А-а-а-атва-а-али! – снова загорланил Васик. – Не жж-ж-желаю! Пу-пусти, папа... па-падла!
– Хорошо еще, что коридорный на нас вроде бы не обращает внимание, – заметила Даша, поймав Васика за дрыгавшуюся ногу в тот самый момент, когда его ступня, обутая в тяжелый ботинок просвистела в сантиметре от уха официанта.
Я оглянулась на коридорного. Пьяный он, что ли? Сидит, как истукан, на нас не смотрит, смотрит в сторону. Или здесь так принято? Не обращать внимание на буйствующих клиентов? Тактичные люди эти китайцы, что и говорить. Наш обслуживающий персонал давно бы уже забегал и завозникал, угрожая милицией и вымогая мзду.
До двери в номер Васика осталось несколько шагов, мы находились как раз напротив двери в номер, где остановилась я.
– Может быть, его к тебе? – предложила Даша. – Чтоб не мучиться. Нам каждый шаг с таким трудом дается...
– Благодарю покорно! – отозвалась я. – Всего-то пару метров осталось протащить этого ненормального и все.
Васик снова что-то заорал и задрыгал ногами. На этот раз я не успела поддержать официанта – и он вместе с Васиком рухнул на покрытый ковровой дорожкой пол.
Оказавшись под извивающимся и орущим Васиком, официант немедленно захныкал, а Васик неожиданно резво вскочил на четвереньки и совершенно по-собачьи рванул вперед по коридору.
– Идиот! – прошипела Даша, с ненавистью смотря на подпрыгивающий зад, обтянутый черными джинсами. – Вот не сойти мне с этого места, если я еще куда-нибудь с этим идиотом поеду. Ну, сколько можно нас позорить.
Официант поднялся на ноги и, держась за стеночку и покачиваясь, побрел прочь – к лифту – очевидно, решив, что его миссия закончена.
Я обернулась к нему, открыла было рот, чтобы позвать, но потом махнула рукой. И так натерпелся человек. За такого транспортировку такого клиента, как Васик, не сорок долларов нужно платить, а по меньшей мере – четыреста. И еще сотню сверху за моральный и физический ущерб.
Официант, не переставая хныкать, двигался к лифту. Он заметно подволакивал ногу; а когда Васик добежал до конца коридору и, повернув обратно, издал нечеловеческий вопль, втянул голову в плечи и заковылял к лифту быстрее.
Васик несся на нас, тряся головой и взлаивая, как самая настоящая бешеная собака.
– Хватаем и к тебе, – проговорила Даша, выходя на середину комнаты и расставляя руки, словно вратарь, навстречу которому приближается с мячом нападающий из вражеской команды, – вон у тебя и дверь приоткрыта – не нужно будет с ключом возиться...
Я тяжело вздохнула, но все же согласно кивнул. С ключом возиться и правда не придется – дверь отходила от косяка примерно на пять сантиметров, впуская в темную прихожую полоску желтого света из коридора.
Стоп!
Позвольте, ведь я прекрасно помню, что я закрывала дверь.
– Стоп, – вслух проговорила я, – я прекрасно помню, что я запирала дверь, когда уходила. Слышишь, Даша?
Даша не слышала. Преграждая путь Васику, лицом она напоминала женщину с плаката военных лет «Родина-мать зовет» – отрешенная решимость и ясное ощущение приближающейся опасности.
Васик рухнул, пару метров всего не добежав до Даши – как раз напротив двери в собственный номер.
– Слава богу, – выдохнула Даша, – кажется успокоился...
Васик свернулся калачиком и через минуту спокойно засопел.
– Может быть, так его и оставим? – проговорила Даша, подходя к нему.
Я оторвала взгляд от своей двери и шагнула к ней.
– Даш, – позвала я, – ты не помнишь, когда мы уходили из номера – утром – я запирала за собой дверь или нет.
– За ноги тащить придется... Что?
– Я утром заперла дверь в свой номер или нет – не помнишь? – повторила я.
Даша пожала плечами.
– Как же мне все упомнить, – усмехнулась она, – столько событий за весь день – исчезновение Васика, убийство портье, полиция, следователь... Дикая сцена в баре, этот... Михаил... Путешествие на наш этаж из бара, собачьи бега... Какую ты ерунду говоришь, Ольга! Заперла, не заперла. Если у тебя из номера что-то пропадет, администрация возместит убыток – во всех приличных гостиницах так. А вспомнить – запирала ты номер или нет – извини не могу. В голове все перепуталось, честное слово. Вполне возможно, что ты и забыла запереть – мы ведь в каком состоянии утром выходили из твоего номера? Вот то-то...
На секунду мне вдруг стало зябко, будто я заглянула в глубокий сырой погреб. Черт возьми, терпеть не могу такого ощущения, как всегда означающего, что нечто нехорошее должно случиться. Терпеть не могу – прежде всего потому, что это ощущение меня никогда не обманывало.
– Ладно, – вздохнула Даша, – бери этого парнокопытного за копыта... то есть за ноги и понесли.
Николай Николаевич, прежде, чем позвонить долго вертел в руках продолговатую, словно покрытый белой краской кабачок, телефонную трубку, покусывал губы.
Наконец он – уже в десятый, наверное, раз, набрал номер и, услышав сакраментальное «абонент не может ответить на вызов или находится вне зоны связи», отключил телефон.
– Опять телефон потерял где-то, – проговорил он, – ну и сынка мне господь бог послал. Черт возьми, я все-таки отец и мне нужно знать хотя бы – долетел Васик до Китая или нет. Позвонить в гостиницу?
Воодушевленной новой идеей, Николай Николаевич так и сделал. Когда ему сообщили, что ожидаемые гости Хуньжоу благополучно прибыли, положил трубку и облегченно выдохнул.
– Ну, хоть так, – сказал он.
Николай Николаевич взялся за лежащие перед ним на столе сигареты, но тут же, спохватившись, взглянул на часы.
– Ах ты, черт... – пробормотал он, – совсем замотался. Через пять минут у меня назначена встреча с Ковалевым. Интересно, какие сведения он собрал о Якове Семеновиче. Мне кажется, что ничего плохого сказать об этом достойном человеке нельзя. Он очень хорошее впечатление производит.
Секретарша позвонила ровно через пять минут.
– К вам Федор Михайлович, – доложила она.
– Федор Михайлович? – удивленно переспросил Николай Николаевич. – Но договоренность была с Ковалевым. Он не смог прийти и послал вместо себя Федора Михайловича? Но почему он в таком случае не предупредил меня? Обычно Ковалев крайне пунктуален... Впустите! – прервав ход своих размышлений вслух, разрешил Николай Николаевич.
Невысокий и грузный – весьма благообразного вида – мужчина стремительно вкатился в кабинет. Лицо его было скорбно и слезы застыли в русой окладистой бороде. Увидев гостя Николай Николаевич изумленно приподнялся с кресла и уже кладя руку на грудь, словно удерживая рвущееся оттуда тревожное чувство, проговорил негромко: