- Нет! – завизжала тварь. – Что это такое?!
Из земли вырастали все новые и новые корни, оплетая тело существа, прорастая сквозь него, и мне вспомнилась зарисовка Карла Фитса, присланная нам домой с письмом, в котором сообщалось о гибели Тайриза. Я увидел этот рисунок только после смерти отца, когда вместе с матерью разбирался в его кабинете, и потому помнил его очень хорошо. Аборигены вплели различные ветви в тело Тайриза, делая его частью импровизированного древа. Так он превратился в монстра, так в его теле появилась эта тварь. Теперь же, вновь происходило нечто подобное, только сейчас живые ветви сами вплетались в мертвое тело. Может ли это означить, что все предопределено в нашем мире, и что рождение существа было так же неизбежно, как и его погибель?
Тварь больше не могла пошевелиться, пригвожденная к земле, оплетенная корнями, она лишь хрипела, шипела, давясь собственной вязкой слюной, и две зеленые точки ее глаз взирали на меня.
Тогда я обнажил свой нож и стал наносить удар за ударом по шее твари, перерубая ей позвоночник, отсекая голову от тела. Кажется, войдя в раж, я закричал, завопил, выпуская из себя весь страх, причиненный этим существом, всю боль, от гибели близких. Я кричал и наносил все новые удары, и остановился, лишь когда рядом со мной опустилась мать. Она схватила меня за руку, сдерживая очередной удар, затем обняла и прижала к себе, как когда-то в спальне, когда я впервые услышал крик этой жуткой твари.
- Все кончено милый, – зашептала она. – Все кончено. Остановись.
Все действительно было кончено. Голова твари отделилась от тела, которое стало стремительно утопать в земле, словно в болоте, утягиваемое в почву корнями. Но зеленые точки в глазницах не погасли, они продолжали взирать на меня.
Заметив это, я мягко отстранил мать и, протянув руки, поднял с земли эту мерзкую голову. Изо рта и шеи текла гнусно пахнущая, зеленая слизь.
Я поднялся, держа голову на вытянутых руках, и глядя ей в глаза пошел к своему дереву. Оно стояло там же где всегда и, кажется, за те дни, что мы не виделись, стало еще немного выше. Дерево слегка покачивалось, словно прямо под ним происходило какое-то движение, но в остальном выглядело совсем спокойно, обыденно, как самое просто растение.
- Друг мой, – проговорил я, и дерево качнулось, как бы в ответ на мои слова, – спасибо тебе.
Я коснулся одной из ветвей и ощутил тепло. Почти человеческое тепло, какое я мог ощущать от прикосновений матери или отца. Затем опустил глаза, и снова встретился со взглядом твари.
- Оно повержено, но не убито, – проговорил я. – И я не знаю, как его убить. Но может быть, тебе это удастся. Со временем.
Я положил голову у самого подножия дерева, и тут же она стала врастать в его кору, словно втягиваясь туда с невероятно силой. Процесс был быстрым, всего за минуту голова исчезла, не оставив на стволе никаких отметин, кроме следа быстро высыхающей зеленой слизи. Но до последнего мгновения, до самого последнего мига, глаза твари взирали на меня с лютой злобой, с обжигающей ненавистью, немым обещанием вернуться и завершить свое дело, и этот взгляд мне никогда не позабыть. До самой смерти он станет преследовать меня, мерещится во мраке и являться в ночных кошмарах.
Так и кончилась та ночь. Так закончился тот бой.
VI
К утру, от нашего фамильного особняки остались лишь обугленные, почерневшие стены. Блуждая по развалинам, нам с матерью и слугам, согласившимся помочь, удалось отыскать несколько нетронутых пламенем или не сильно пострадавших от него вещей. Все они поместились в небольшой сундук. Сундук, хранящий в себе все, что осталось от клана Мирольд. Среди прочего мне удалось найти и шпагу Александра, которую пламя не тронуло вовсе. Я нашел ее в том же виде, в котором она была у моего брата, и забрал себе.
Мы так же отыскали обугленные останки Миры и Александра, и я распорядился, чтобы их похоронили в нашем фамильном склепе, там, где лежат и все остальные члены клана Мирольд, все, кроме меня.
- Кто же это такой, мама? – спросил я, когда мы, проведя весь день в руинах особняка, сели отдохнуть на крыльце ее домика. – Кто спас меня?
- А разве ты не понял? Ты же сам его когда-то спас. Дал ему возможность выжить. И теперь он отплатил тебе тем же.