Взгляд Джейми, устремлённый на дорогу, заволокло мечтательной дымкой.
— Одно время я думал начать кататься профессионально, ну там, спонсорство, соревнования, все дела. Но для этого нужны деньги, а дед сказал, если я хочу свернуть себе шею, он не станет помогать. Спросил, ну чего тебе в жизни не хватает? Катайся в своё удовольствие, трахай девчонок, благо сами липнут, пей умеренно и старайся иногда высыпаться. Так я и делал.
Он улыбнулся и развёл руками.
— Знаешь, что такое лыжный курорт в разгар сезона?
— Нет, никогда не бывала.
— После того, как выключают подъемники, всё это превращается в один большой публичный дом. Народу полно, девчонки каждую неделю приезжают новые. Много выпивки и травы. Что случилось в горах, остаётся в горах. И так три сезона подряд.
— Звучит, как мечта каждого самца, — сказала я.
— Почти каждого. Я выл от тоски, но не мог остановиться. Понимаешь, Мадлен, бывает такой секс без обязательств, после которого чувствуешь себя хуже, чем до. Не физически, морально. Думаешь, лучше было пойти домой и посмотреть порнуху.
Однажды в конце марта я вышел с бордом на гору утром, затемно, невыспавшийся и в задницу пьяный. Поехал через лес, мимо трассы. Что-то торчало из снега, я не заметил. Упал, пролетел двадцать ярдов вниз по склону, возможно, ненадолго отключился. Помню, как лежал на спине, звёзды тускнели, снег падал тихо, торжественно. Подумал, что можно просто закрыть глаза и дать морозу доделать своё дело. Ведь я никогда никому не был нужен больше, чем на одну ночь. Тихая, уютная смерть, без лишних сантиментов.
А потом вспомнил, что есть на свете женщины вроде Мадлен Бланшар, способные жить с моим братом и терпеть его прихоти, оставаясь при этом честными, добрыми и красивыми. И возможно, мне тоже повезёт встретить такую, если я перестану пить и размениваться на кого попало. Заставил себя вылезти из глубокого снега, кое-как встал на доску и спустился вниз. Дал себе обещание отныне кататься аккуратно, пить только воду и спать с женщинами только по любви. Кажется, я его сдержал.
Мы въехали на большую полупустую парковку у торгового центра. Впрочем, назвать это торговым центром я могла бы только с большой натяжкой. Пара сельскохозяйственных ангаров, супермаркет, ларёк с хот-догами. Синее небо потемнело, и на востоке показались низкие тучи. Джейми со скрипом поднял ручник, накинул свою непромокаемую куртку.
— У меня к тебе просьба, — сказал он перед тем, как выйти, — возможно, наглая просьба, можешь отказать, я пойму.
— Мне бы очень не хотелось отказывать.
Я чувствовала себя такой свободной, сбежав из поместья, где остались Эва и тётка, вдали от города, где ждала нудная работа и требовательное начальство, с мальчиком, который любил меня беспричинно и безусловно, не требуя ничего взамен.
— Быть может, мы больше никогда не увидимся, — сказал он, — ты станешь женой Роберта, мне придётся уехать. Давай проведём этот день так, словно моего брата не существует. Притворимся, что есть только ты и я.
Только я и он — от этой мысли стало одновременно радостно и тоскливо.
— Ты уже придумал, что мы будем делать?
— Есть пара идей.
Он обошёл вокруг машины, открыл дверь и церемонно подал мне руку. Касаясь его ладони, я почувствовала лёгкий разряд тока.
Универмаг пестрел аляповатыми объявлениями о распродажах. Я шла вслед за Джейми по длинному залу, вдоль стеллажей с краской, моющими средствами и удобрениями, мимо пластиковой мебели для сада и украшений на Хеллоуин. Он бросал в тележку лезвия для бензопилы, шурупы в круглых пластмассовых коробках, сменный аккумулятор для газонокосилки. Никто не обращал на нас внимания, словно мы обычная пара, занятая хозяйственными покупками. Я подумала, что могла бы стать его женой. До конца жизни ездить на стареньком джипе, ужинать дома, в придорожном кафе или пиццерии, смотреть по вечерам сериалы, под которые он будет засыпать, положив голову мне на колени, а я стану накручивать на палец пряди его светлых мягких волос. Мы завели бы милых детишек, ушастеньких и зеленоглазых. Такая сладкая деревенская идиллия, непохожая на всё, к чему я готовила себя последние семь лет.
Роберт тоже меня любил, хотя никогда не говорил об этом прямо. Я знала, как нелегко далось ему сегодняшнее признание собственной неправоты. Мой жених — образованный, воспитанный, понятный и знакомый. Почему же я не сижу сейчас с ним в библиотеке деда, почему гуляю по дурацким захолустным магазинам? Почему рядом с Джейми мне легко и уютно, будто мы знакомы миллион лет? Действительно ли он меня любит, не пытается ли снова обмануться иллюзией, из тех, что хорошо продавались во все времена?
Захлопнув покупки в багажнике, он положил руки мне на плечи. Лучи клонящегося к западу неяркого солнца отражались в его глазах.
— Ты любишь мороженое, Мадлен?
Невинный вопрос застал меня врасплох. Когда-то отец покупал шарик этого приторного лакомства в вафельном рожке, но я не могла вспомнить вкус. Думать сейчас об отце, о его предательстве, о детстве и балетной школе совершенно не хотелось. Всё это стало далёким и неуместным. Я ответила, что не помню, когда ела мороженое в последний раз.
— Зато я помню, — сказал Джейми, — на корабле, семь лет назад. Моё любимое — фисташковое, кстати. А ещё ванильное, с шоколадной крошкой.
— Ты пытаешь меня совратить?
— И это тоже. Но сейчас я предлагаю заказать стаканчик мороженого.
Он кивнул на бесформенное одноэтажное строение, увешенное логотипами ресторанов готовой еды.
— Но Джейми...
— Ну да, ну да. Триллионы калорий, море сахара, искусственные красители и ядовитые вкусовые добавки, способные убить лошадь. Я хочу, чтобы ты поправилась, чтобы Роберт испугался и сбежал в город, прихватив шмотки, в которые ты перестанешь влезать, и тогда мы останемся вместе навеки веков. Как тебе план?
Долговязая девица в белом переднике выслушала заказ, приподняв бровь. Разговаривая с ней, Джейми положил руку мне на талию и привлёк к себе. Казалось, вся Новая Англия, со своей традиционной пуританской моралью, смотрит сейчас на нас, сокрушённо покачивая головой.
Мы сели за самый дальний столик у стены, на обитый красной клеёнкой диван.
Джейми нарисовал ложкой знак бесконечности в воздухе и поднес её к моим губам. Оно было восхитительным, это мороженое с привкусом запретного плода.
— Поцелуй меня, — попросила я.
— Прямо здесь?
Я кивнула. Его губы были тёплыми, чуть липкими и пахли ванилью.
Глава 11
На обратном пути начал накрапывать дождь. Джейми свернул на просёлочную дорогу в двух милях от поместья и оставил машину на обочине. Он сказал, что никому не показывал то место, но я одна значу для него больше, чем все остальные люди на свете.
Мы шли довольно долго по едва заметной тропинке, петлявшей среди кустарника. Джейми чуть впереди, раздвигая для меня ветки, я следом за ним, чувствуя себя неуверенно в полупрозрачном осеннем лесу, опасаясь потерять его из виду и не найти дороги домой. Тропинка уходила вниз, я спотыкалась на танкетках, казавшихся низкими и удобными в городе, но неуместных в этих краях, где люди обоего пола в любое время года носят фланелевые рубашки и рабочие ботинки на толстой подошве.
— Джейми, — позвала я.
Он оказался рядом, приложил палец к губам, как в церкви. Вокруг было также тихо и торжественно.
— Холодно, я устала. Куда мы идём?
Он снял куртку и накинул мне на плечи. Взяв за руку сухими тёплыми пальцами, повёл дальше.
Мы вышли на поляну, окружённую древними клёнами. Их корни, каждый толщиной с дерево в городском парке, мягко уходили в землю, устланную палой листвой. Их кроны тревожно шелестели на фоне серого неба.
— Красиво, — сказала я.
Он кивнул.
Мои туфли облипли глиной и начали промокать у мысков. Мы вышли к ручью, журчавшему на дне оврага. Прозрачная ледяная вода обтекала поросшие мхом скользкие камни, по которым Джейми перешёл на другую сторону.