Дворецкий предложил ей вина, от которого она отказалась. Наконец был подан десерт – персики, такие огромные, каких она прежде никогда не видела, и черный, с фиолетовым отливом виноград, – и Тара с облегчением поняла, что ужин подходит к концу.
Внезапно издалека донеслась какая-то странная музыка, она звучала все ближе и ближе, и Тару осенило – да ведь это волынка, ее высокий, резкий голос!..
Тара слушала, затаив дыхание.
В комнату строевым шагом вошел представитель клана Маккрейгов в красно-сине-белом клетчатом пледе, килте и в берете, сидевшем немного набекрень. Он обошел вокруг стола, извлекая из своей волынки звуки, которые, как казалось Таре, она когда-то слышала во сне.
Сыграв две мелодии, он вытянулся по стойке смирно перед герцогом и спросил:
– Что ваша светлость еще желает услышать?
Говорил он с таким сильным шотландским акцентом, что его трудно было понять, герцог же ответил ему на гэльском языке, которого Тара и вовсе не знала.
И снова волынщик, играя, обошел вокруг стола, и снова показалось, что стены комнаты раздвинулись и удивительная древняя музыка несется над вересковыми зарослями, голубыми озерами и густыми лесами этой прекрасной дикой страны.
Казалось, минула вечность, когда, закончив играть, волынщик снова встал по стойке смирно.
Дворецкий поставил перед герцогом небольшой серебряный кубок, который тот протянул волынщику.
– Ваше здоровье, – проговорил он, одним глотком осушив кубок, и, отдав честь, вышел из комнаты.
Впервые с тех пор, как они сели за стол, герцог обратился к Таре:
– Надеюсь, вам понравилась игра на волынке?
– Это было просто замечательно! – воскликнула Тара. – Я всегда думала, что волынка вызывает именно такие чувства.
– Какие именно?
– Она до того трогает за душу, что хочется смеяться и плакать одновременно. Кажется, что слышишь голоса идущих в бой шотландцев.
Герцог удивленно взглянул на нее:
– Неужели вы и вправду это чувствуете?
– Жаль, что я не могу точнее выразить свои чувства, – ответила Тара. – Мистер Фалкирк рассказывал мне, какое значение имеет волынка в жизни кланов. Теперь я понимаю, как можно сплотить людей и заставить забыть о смерти, повести их в бой за веру.
Голос ее звучал взволнованно. Она вдруг вспомнила, как переживала, читая рассказы о шотландцах, погибших от рук англичан.
– Откуда у вас могли взяться такие слова… вернее, мысли?
Недоуменный возглас герцога заставил Тару смущенно замолчать. Что, если он сочтет ее экзальтированной или, хуже того, самонадеянной?
И позднее, раздеваясь в своей просторной спальне, Тара вспоминала голос волынки, тронувший ее до глубины души.
«Слушая эту музыку, я почувствовала себя шотландкой», – подумала она.
Как же она хотела жить в Шотландии, где-нибудь на маленькой ферме, познакомиться с соседями, узнать, о чем они думают, мечтают, с какими проблемами сталкиваются; и, быть может, помочь эти проблемы разрешить!
«Я всегда мечтала помогать людям, – думала Тара. – И возможно, теперь, нежданно-негаданно став герцогиней Аркрейджской, я смогу это сделать»,
Одного Тара пока не могла осознать: что она не только герцогиня, но и замужняя женщина. Она взглянула на свое обручальное кольцо. Оно было ей слишком велико, и Тара боялась его потерять.
Внезапно ее как громом поразило.
Ведь она жена герцога, а муж и жена – это одно целое! Священник, совершив свадебный обряд, соединил их навеки.
До сих пор Тара об этом как-то не задумывалась, У нее просто не было времени, ведь с момента ее приезда в замок произошла масса совершенно удивительных событий. И только теперь до нее дошел истинный смысл слов «замужняя женщина», поразивший ее до глубины души.
– Герцог мой муж, – повторяла и повторяла она тихонько, пока ее не прошиб озноб.
Тара инстинктивно придвинулась поближе к камину, но согреться все никак не могла.
«Как страшно», – подумала она и едва удержалась, чтобы не броситься со всех ног к мистеру Фалкирку, – он бы мог подсказать, что ей делать.
В приюте Тара то и дело слышала разговоры о незаконнорожденных детях, о том, что матери их совершили тяжкий грех, пойдя и против Господа, и против Церкви, но она никогда не задумывалась над тем, что именно подразумевается под этим самым грехом.
Незамужняя женщина рожала ребенка, и он, без вины виноватый, становился объектом жестоких насмешек и издевательств только потому, что не знал имени своего отца.
Однако Тара не имела ни малейшего представления о том, каким образом ребенок появляется на свет. И вот теперь, похоже, настал момент узнать.
Все неизведанное всегда страшит, и Тара места себе не находила от страха.
– Что же мне делать? Что делать? – твердила она снова и снова.
Ей казалось, эта огромная комната с роскошной мебелью не что иное, как ловушка, в которую ее угораздило попасть и из которой ей теперь не выбраться.
Она взглянула на массивную кровать с пологом, на подушки с наволочками в оборочках, на бархатное покрывало с монограммой герцога и короной посередине и вздрогнула.
Откинутое одеяло вызвало в ней такой ужас, словно манило принять участие в чем-то малопристойном, а потому наводящем безотчетный страх.
Перед камином лежал коврик из белой мерлушки с крутыми завитками. Тара вся дрожала от холода и страха, ноги у нее подкашивались, и она опустилась на коврик и протянула руки к огню.
Так сидела она довольно долго, пытаясь согреться, и все смотрела и смотрела на дверь. Но не на ту, что выходила в коридор, а на ту, которая вела, как ей казалось, в комнату герцога.
Он непременно придет к ней, ведь он теперь ее муж!
После ужина, отослав Тару в ее спальню, герцог отправился в главный зал. Распахнув окно, он стоял и смотрел вдаль. Внизу раскинулся сад, за ним простиралось огромное озеро, окруженное вересковыми зарослями, поверхность которого в лучах заходящего солнца казалась золотисто-багряной.
На землю спускались сумерки, уже вспыхнули первые звездочки.
Благоговейная тишина и какая-то неземная красота царили вокруг, но даже им не по силам было усмирить гнев, давно уже овладевший герцогом и ни на минуту его не отпускавший.
Гнев клокотал в его груди с тех самых пор, когда герцог отправился во Францию, преследуя свою жену и Неила Килдоннона.
Он женился не по любви, однако его влекло к черноглазой и темноволосой Маргарет.
Основой их брака был здравый смысл и стремление улучшить отношения их кланов, и герцог считал, что жить они с женой должны в мире и согласии, а жена должна исполнять обязанности герцогини так же неукоснительно, как это делала его мать.
Когда старший Килдоннон заявил, что лучший способ внушить представителям кланов, что междоусобная вражда отошла в прошлое, – это женитьба на его дочери, герцог чуть было не отказался.
Но потом, решив, что глупо считать каждого, кто носит фамилию Килдоннон, своим кровным врагом и что сам он, будучи вождем клана, должен подать своим подданным пример, согласился.
После чего молодую чету не мешкая обвенчали, стремясь как можно скорее положить конец бесконечной войне кланов.
Клан Маккрейгов в этих междоусобных боях был явно сильнее, он превосходил своих противников числом, а клан Килдоннонов месяц от месяца становился все слабее и слабее.
В глубине души герцог считал, что оказывает Килдоннонам честь, беря в жены Маргарет и соглашаясь помочь ее родственникам материально.
И потому, когда молодая жена в первую брачную ночь выдворила герцога из своей спальни, его гордости и чувству собственного достоинства был нанесен сильнейший удар.
Маргарет заявила, что скорее умрет, чем уступит его ненавистным объятиям, что на людях она согласна играть роль любящей супруги, но наедине… Полем битвы, которую предки обоих вели из поколения в поколение, теперь будет их семья.