8
— Вот, смотри, — и Юра уставился в экран ноутбука, где несколько минут потратил на поиски нужного текста. — «Одно из самых древних пари в истории человечества было заключено между Клеопатрой и ее римским любовником Марком Антонием. Царица поспорила, что сможет за один ужин выпить вина на 10 миллионов сестерциев. Перспективы открывались весьма интересные, и Марк с удовольствием принял пари. Однако коварная женщина, естественно, схитрила. В самом начале ужина перед ней поставили бокал с винным уксусом, Клеопатра вынула у себя из уха огромную черную жемчужину, которая была известна своей баснословной стоимостью, и бросила в этот бокал. Карбонат кальция вступил в реакцию с уксусной кислотой, ослабил ее, и под конец ужина образовавшийся коктейль вполне можно было выпить одним эффектным глотком, что царица и проделала. Марк Антоний признал ее победу».
— Да, быть может, ты и прав, и Захаров с Убейконем развлекаются подобным образом, заключают какие-то тайные пари, коверкают жизни других людей, наказывают их, ставят эксперименты, соревнуются друг с другом…
— Вот сейчас ты попала в самую точку! Именно. Соревнуются! Быть может, они только на глазах других людей выглядят закадычными друзьями, а на самом деле кто знает, что они испытывают друг к другу? Так часто бывает, близкие, казалось бы, друзья протягивают тебе руку помощи лишь тогда, когда тебе действительно плохо, тяжело и ты нуждаешься в их помощи. Когда же тебе хорошо, ты добился чего-то, в твоей жизни произошли какие-то позитивные перемены, да ты счастливым почувствовал себя наконец-то, то все твои близкие друзья почему-то не рады. Они тебя любили, когда ты был беден и одинок, а когда, грубо говоря, поднялся и у тебя все сложилось отлично, ты стал их раздражать…
— Ладно, хватит о них уже. У богатых свои причуды.
— Вот! Именно об этом я и хотел тебе сказать, — сказал Юра, захлопывая ноутбук. — Они в какой-то мере опасны. Поэтому держись от них подальше.
На столе стояла баночка с майонезом. Зоя отвернулась — ее снова затошнило. Юра посмотрел на нее с сочувствием. Потом, не выдержав, спросил:
— Ты, случаем, не беременна?
— А что, сильно заметно?
— Мать, да ты что? И какой срок?
— Маленький. Совсем маленький.
— И ты собираешься работать в стрип-клубе?
— Ну да. Пока не видно. Я же не гантели там собираюсь поднимать!
— Но это рискованно.
Он замолчал, и Зоя поняла, о чем он хочет ее спросить.
— Я люблю Шорохоффа и аборт делать не собираюсь.
Юра заметно погрустнел.
— Ты чего?
— Так вот почему ты ушла из дома, от родственников… Был скандал?
— Нет, что ты, они ничего не знают о моей беременности.
— А отец ребенка?
— Тем более. Он — гений. Пусть творит, занимается своими делами, живет как хочет. Оставить ребенка — это было мое решение.
— Но он хотя бы знает, что ты его любишь?
— Думаю, что нет.
— Почему ты не сообщишь ему об этом?
— Не хочу ему мешать. Думаю, он уже забыл меня. У него своя жизнь, я же говорила. Он женат. Правда, жена у него проблемная…
— В смысле?
— Желтая пресса утверждает, что она алкоголичка.
— Понятно. Она француженка?
— Нет, русская. Юра, пожалуйста, давай не будем об этом. Если тебе интересно, сам покопайся в Интернете и все узнаешь. Конечно, если всему этому можно верить.
— Можно вопрос?
— Валяй.
— Когда ты в галерее увидела Шорохоффа, ты что-нибудь о нем знала?
Знала ли она о нем?
Его книги — вот что знала. Она хотела ему рассказать о Шорохоффе, но в последний момент передумала. Она так ясно представила себе их дальнейшие разговоры о Шорохоффе, комментарии, высказанные Юрой после прочтения светской хроники, где бы упоминалось имя Шорохоффа, что ей стало даже как-то не по себе. И зачем она вообще рассказала про беременность? Могла же придумать, что просто съела что-то несвежее.
— Ладно, мне пора, меня ждут, — сказал закрытый на все пуговицы таинственный Юра, поднимаясь. — Что я тебе могу сказать, Зоенька… Береги себя и своего ребенка. Но я бы на твоем месте…
— Ты? На моем месте? — Зоя улыбнулась. — Ты никогда не сможешь быть на моем месте, Юрочка.
— Ты же отлично поняла, о чем я. Так вот, если бы я оказался в твоем положении, то занялся бы чем-нибудь другим, но не стриптизом.
— Вот заработаю денег, осмотрюсь, быть может, и найду себе что-нибудь более безопасное. Но ты же знаешь меня, я ничего не умею. Только танцевать.
— Давай договоримся с тобой, что, когда ты поймешь, что уже не можешь работать в стриптизе, я придумаю для тебя какой-нибудь другой проект. Тоже связанный с танцами. Возможно, это будет театр или антреприза. У меня есть человек, который все проплатит. Ты, главное, не исчезай, не растворяйся в этой новой своей жизни. И не забывай, у тебя есть я. Твой возлюбленный не достоин тебя, и ты это знаешь, иначе рассказала бы ему о своей беременности.