'Да... Сейчас...' - хотела ответить я, и поняла, что не смогу: просто боюсь пошевелить губами.
- Печати Бесчувствия и Великого Восстановления! Сейчас же!! Пожалуйста!!!
Решив, что Облачко зря просить не будет, я заставила себя перейти на Истинное зрение... и ужаснулась: сети моих каналов жизни и чувств стали похожи на рваный рыбачий невод, пульсирующий всеми оттенками черного. Кровеносные сосуды выглядели не лучше - алое облако воспаления, окутавшее мое лицо, шею, плечи и верхнюю часть груди, смотрелось, как лесной пожар, а черная корка отмирающей кожи - как панцирь вареного рака...
'Ну, и на кого я сейчас должна быть похожа?' - промелькнуло где-то на краю сознания.
'На обгоревшее полено...' - сама себе ответила я. И, кое-как справившись с накатившей на меня волной дикого ужаса, заставила себя сконцентрироваться и сплести печать Бесчувствия. Как обычно - маленькую и чрезвычайно жалкую. Мысленно вдохнув, я замкнула ее на свой резерв, и, не дожидаясь, пока плетение заполнится хотя бы наполовину, принялась за следующее...
Способность соображать пришла еще до того, как я закончила плести печать Великого Восстановления. И, еще раз осмотрев себя в Истинном зрении, я решила, что ее будет недостаточно. Поэтому следом за ней я сплела печать Великой Жизни, все двенадцать базовых рун гармонизации основных каналов жизни, а потом, для полного счастья - еще восемь рун второстепенных.
- Какая же вы умничка, ваша милость! - видимо, наблюдая за тем, что я творю, пробормотал эрр Маалус. - Эх! Вам бы скорость восполнения хоть чуточку повыше, и...
- Что вы имеете в виду? - перебил его Лагар. - Она что-то делает?
- Все, что может, ваша милость! Где-то минуты через полторы баронесса перестанет чувствовать боль; через пять-шесть ее кожа начнет восстанавливаться, а через полчаса к процессу излечения подключится весь организм...
- То есть она что, выживет?
- Да, ваша милость! - в голосе Облачка прозвучала такая искренняя радость, что я чуть было не расплакалась.
- А-а-а... говорить она сможет? Я имею в виду, сейчас...
- Может, но я бы рекомендовал воздержаться... Хотя бы в течение пары дней...
- Да, но я бы хотел...
- Простите, что перебиваю, ваша милость, но сейчас психика вашей сестры находится в крайне неустойчивом состоянии... - голос эрра Гвилла Умника доносился до меня словно через толстое пуховое одеяло. - Пара лишних вопросов - и ее милость может сойти с ума...
- Вы так считаете? - встревожено спросил брат.
- Да, ваша милость... - отозвался разумник. - Эрр Маалус прав: единственное, чем мы сейчас можем помочь баронессе, это оставить ее в покое...
- Тогда... Эй, Керги! Майт! Бегом за носилками...
Глава 7. Крегг Молчун.
...- Ну что, ублюдок! Попался? - усмехается Лечи. И, вцепившись левой рукой в ворот моей рубашки, подносит к моему носу правую и медленно сжимает ее в кулак: - Страшно?
Нет. Не страшно. Скорее смешно: стараясь казаться как можно более грозным, сын сапожника усиленно хмурит брови, выпячивает подбородок и щурит глаза. Вернее, один. Правый. Ибо левый щурить уже некуда: благодаря здоровенному черному синяку, переливающемуся всеми оттенками синего и черного, он давно не открывается.
- Теперь-то ты от нас не убежишь... - скалится Подошва, и, периодически поглядывая на своих друзей, клещами вцепившихся в мои плечи и руки, кривит губы в 'жуткой' ухмылке.
Оскал получается что надо: между покрытыми запекшейся кровью губ Лечи я замечаю обломки его верхних зубов. И улыбаюсь в ответ...
- Улыбаешься? - Подошва бледнеет от бешенства и отводит кулак чуть ли не к себе за спину. - Зря...
Замах сына сапожника вызывает у меня еще одну улыбку - если бы его увидел Старый Нашт, то, наверное, умер со смеху. Впрочем, шансов увидеть это чудо у него практически нет: доходяги вроде Лечи воинами не становятся...
...Покрытые грязью костяшки приближаются к моему лицу ужасно медленно - я успеваю рассмотреть белесый шрам на первой фаланге безымянного пальца, ссадины на среднем и указательном, и торчащий вперед сустав мизинца. А за мгновение до удара рывком сдвигаю голову в сторону и вперед...
Увы, дотянуться лбом до носа промахнувшегося парня мне не удается. Мешает жуткая вспышка боли в плечах, вывернутых его дружками.
- Ах ты тварь! - шипит Лечи, и, схватив меня за шею двумя руками, пытается ударить коленом в живот.
Попытка скрутить бедра и корпус отдается еще одной вспышкой боли. Во всем теле! Причем такой острой, что я на мгновение перестаю соображать. И, чтобы не дать Подошве вышибить из себя дух, изо всех сил напрягаю мышцы живота...