Эти слова прозвучали скорее как угроза, нежели как поощрение, но Вики не обратила на это внимания. Она могла ходить. Она еле волочила ноги, двигаясь неуверенно и медленно, но все же это было продвижение вперед, и, несмотря на то, что обе надзирательницы не сочли это ее достижение чем-то экстраординарным, Вики преисполнилась гордости. Она могла ходить. Наркотик, должно быть, постепенно терял свою силу.
Ее надежда окрепла, когда ее подвели к дежурному сержанту и, подтолкнув, усадили на деревянный стул.
«Похоже, меня в самом деле собираются выпустить...»
— Так, — сказал сержант, когда дверь затворилась и они остались наедине. — Двое полицейских, которые вас сюда доставили, предполагали, что я сам вас зарегистрирую.
«Зарегистрировать?..»
Он похлопал по ордеру кончиками пальцев.
— Они оставили мне номер телефона, чтобы позвонить им, если потребуется официальное объяснение. Я не могу ждать. Полицейские, которые пользуются преимуществом своего служебного положения, чтобы приставать к маленьким детям, не очень-то по нраву моим сотрудникам, а уж заключенные их и вовсе не переваривают. Полицейские, доставившие вас, кажется, думают, что будет лучше, если никто не узнает, что вы сделали.
«Но я вообще ничего не сделала!»
— Они не имеют ни малейшего представления о том, под действием какого наркотика вы находитесь, а я не могу ждать, пока он выветрится, так что лучше нам составить досье по данным из рапорта о вашем задержании.
«Хорошо. Только без паники. Мое имя есть в полицейских архивах. Кто-нибудь узнает его».
— Пэт Уоррен...
«Боже милосердный...»
— ...возраст, тридцать два... пять футов десять... сто сорок семь фунтов... — Сержант прищелкнул языком. — Уже сбросили здесь несколько фунтов, я вижу?
«Это я, только имя эти сволочи указали чужое». Все числовые характеристики и описание личности взяты, скорее всего, из ее досье, которое осталось в полицейском архиве. «Что, ради всего святого, происходит?»
Стук пальцев дежурного по клавиатуре звучал как заколачивание гвоздей в клетку, воздвигавшуюся вокруг нее. Вики не могла просто сидеть здесь и позволять, чтобы творилась вся эта жуть.
«Я вовсе не та, за кого они собираются меня выдать!»
Все было хорошо, за исключением того, что ее губы отказывались произнести эти слова. С них не сорвалось ничего, кроме гортанных отрывистых звуков и струйки слюны, сбежавшей по подбородку в ямку под ключицей.
— Итак, — сержант отодвинул клавиатуру в сторону и потянулся за телефонным аппаратом, — посмотрим, что скажут в управлении.
— Приемная заместителя генерального прокурора Минутку, пожалуйста. Он ждет вашего звонка.
Телефон на столе Дзотти зазвонил, но заместитель генерального прокурора только внимательно посмотрел на него со смущенной улыбкой.
— Сними трубку, — спокойно произнес Тауфик.
— Дзотти слушает. Ах да, сержант Болдуин. Видите ли, на самом деле, вам следует говорить не со мной. Не вешайте трубку... — Он передал трубку Тауфику, и тот продолжил разговор.
«Заместитель генерального прокурора? О Господи, так ведь это значит...»
После первого почтительного приветствия дежурный сержант произнес совсем немного слов. Наконец даже односложные ответы сменились совершенно опустошенным взглядом.
На этот раз ее паника облеклась в слова.
«Это мумия засадила меня сюда. Не Моллард и не Гоуэн. Мумия. Господи... Я должна была помнить, что Кэнтри теперь у нее на поводке. Но почему? Каким образом? Ведь она не знает обо мне. Генри. Генри мог сказать что-то. Неужели Генри меня предал? Сболтнул, не понимая последствия своих слов? Или намеренно? Генри? Или Майк. Эта тварь разузнала кое-что о Селуччи. Он был там. В музее. Она схватила Селуччи. Узнала от него все, что ей было нужно. Я просто оказалась на другом конце цепочки. Майк? Ты жив? Ты жив? Ты жив?»
Она не могла дышать. Дыхание не только причиняло боль, но и она не могла вспомнить, что нужно делать, чтобы вздохнуть.
«Это... мумия... ее... необходимо... уничтожить». А что, если Майкл Селуччи мертв? За его гибель необходимо отомстить. «О... том...» Она с напряжением выдохнула первых два слога и попыталась закончить. «О... том-стить. О... томстить. Отомстить!»
— Я понял.
«Что ты понял?»
— Все будет исполнено.
С расширившимися глазами, не способная отвести от него взгляд, Вики наблюдала, как сержант повесил телефонную трубку, взял ордер и подошел к бумагорезке, намереваясь уничтожить документ.
«НЕТ!»
Она была введена в систему и, пока находилась в ней, будет ей принадлежать — до тех пор, пока ее не вытащат в суд. Появление в суде может состояться только на основании ордера на арест. Без этого ордера она обречена гнить здесь вечно.
«Я смогла бы напасть на сержанта. Взять его в заложники. Вызвать газетчиков. Позвонить... Позвонить кому-нибудь. Я не могу просто исчезнуть!» Но ее тело по-прежнему отказывалось повиноваться. Женщина ощущала, как напряглись, а потом снова расслабились ее мышцы, затем она задрожала и не могла справиться с дрожью, а уж тем более управлять телом.
Сержант Болдуин поглядел на бумагорезку, нахмурился и провел рукой по коротко остриженным седым волосам.
— Диксон! — позвал он.
— Сержант? — Надзирательница, поднявшая Вики на ноги в камере предварительного заключения, открыла дверь и просунула голову в кабинет.
— Я хочу, чтобы вы обыскали мисс Уоррен, а затем отвели ее в спецотделение.
— За решетку к сумасшедшим? — Брови Диксон поползли вверх. — Вы уверены, что ее не следует перевести в госпиталь? Дамочка не очень-то хорошо выглядит.
Сержант раздраженно фыркнул.
— Как и тот малыш, после того как она добралась до него.
— Верно.
Вики заметила, как тон надзирательницы стал более жестким; педофилов, пристающих к детям, ненавидели повсеместно. Сильные пальцы сомкнулись у нее на плече и стащили со стула. Потом подтолкнули к двери, а она старалась вспомнить, что нужно делать, чтобы передвигать ноги.
— Да, вот что еще, Диксон. Обыск должен быть самым тщательным.
— Ах, не учите меня, сержант. — Хватка надзирательницы немного ослабла, как только она повернулась, чтобы выразить протест по поводу этого приказания. — Мне пришлось это делать в прошлый раз.
— И вы должны сделать то же самое и сейчас.
Вики услышала, как заворчала, словно поднимая что-то тяжелое, Диксон; женщине удалось повернуть голову, чтобы увидеть, что это была ее собственная кожаная сумка на ремне. Надзирательница в недоумении разглядывала огромную, раздувшуюся сумку.
— И как вы предполагаете, что я должна с этим делать?
— Сумку доставили вместе с арестованной. Когда вы уведете ее отсюда, занесите содержимое в ее досье.
— Но это займет кучу времени.
— Тем более следует заняться этим немедленно.
— Но почему все время я? — недовольно пробормотала Диксон, взвалив сумку на плечо и выволакивая Вики из кабинета.
Хватка руки не становилась сильнее. Проходя через дверь, Вики попыталась вывернуться, постаравшись дотянуться до сумки. Если бы ей удалось ухватиться за нее, можно было бы воспользоваться этим предметом в качестве достойного оружия. Она не должна оставаться здесь. Любое действие могло бы привлечь внимание...
— Не смей делать этого, — рявкнула Диксон и, без труда оттолкнув ее руку, потащила дальше. — У меня и без того выдался трудный день.
Обыск с полным раздеванием оказался еще более жуткой процедурой, чем Вики могла вообразить. Способная в этот момент только — да еще с трудом — анализировать происходящее, она не видела иной возможности выжить, кроме как постараться перенести это испытание. Она не винила Диксон — надзирательница просто исполняла свои обязанности, но когда наконец ей удастся выйти оттуда, Гоуэну с Моллардом придется позавтракать собственными яйцами. Представляя себе эту картину, ей было легче пережить унижение.