— Все будет хорошо.
Самая великая ложь на свете, но больше Эмми нечего было сказать. Надо верить.
ГЛАВА 5
Эдгар
Путь до столицы долгий, но хорошо знакомый. Когда я был младше, раз в году моя семья отправлялась в Истор, чтобы участвовать в празднествах, посвященных победе над Литонией. Мой отец командовал войсками Изельгарда в той войне, поэтому его присутствие на официальных торжествах было обязательным. Потом король Осмонд потерял часть Литонских земель, победа померкла, но мне всегда казалось, что папу это только порадовало. Он не любил бывать в столице. За неделю до отъезда становился резок и угрюм, и я никогда не понимал почему. Может, побывав в пылу сражения, пойму.
Я давно этого хотел. Понимал, что мирные дни в Изельгарде не продлятся долго: слишком уж много внешних врагов скалило зубы, чтобы отхватить кусок нашей земли, и предвкушал, как вступлю в бой. Мой отец был героем, как бы сам он об этом ни думал. Нельзя посрамить его имя!
Я ехал в Истор в сопровождении двух слуг. Расставаться с родителями было жаль, но что поделаешь? Мне уже двадцать два. Пора самому строить жизнь и добиваться славы, чтобы меня знали как Эдгара Аттеуса, а не только как сына Эрвинга. А вот Тианы не хватало. Я понимал — женщине на войне делать нечего, но магия сестрицы была сильна, а по быстроте реакции и тактике боя она могла составить конкуренцию многим мужчинам.
Тиана там, наверное, рвет и мечет. Ее отсутствие ощущалось очень остро, потому что с рождения мы с ней не расставались ни на день. Конечно, никто не верил, что мы двойняшки, но между нами была та особая связь, о которой так много спорят.
Дорога проходила быстро и мирно: в самом Изельгарде все было спокойно. Большой неожиданностью стало для меня то, что против нас выступает Илверт, наследник Литонии. В отличие от Тианы я хорошо помнил Ила. Он бывал у нас в замке совсем мальчишкой. Щуплый, темноволосый, большеносый и большеглазый — а теперь поглядите-ка, некромант! Смешно, право слово. В Изельгарде говорят: расскажи ветру, рассмеши воду. Вот если бы я сказал ветру, что Илверт не станет вести армию против Изельгарда, вода бы посмеялась.
С одной стороны, я, конечно, его понимал. Если бы Изельгард лежал в руинах, а я был его наследником, тоже, не раздумывая, отправился бы на поле боя. С другой стороны, зачем Ил схлестнулся с Изельгардом, если большая часть его земель была под властью Верании? Это глупо и тактически неверно. Сейчас он атакует нас и может в любой момент получить удар в спину от веранцев. Но мы по разные стороны, увы. Интересно, что об этом думает дядя Ник? Вряд ли доволен и счастлив.
Что случится, если мы с Илом встретимся на поле боя? Легко ли мне будет скрестить меч и магию с приемным сыном человека, которого отец называет братом? Точно нет, но и выбора у меня не было. И если Илверт угрожает Изельгарду, мне остается только дать бой.
Вот о чем я думал, когда на горизонте показались серые массивные башни Истора. Столица Изельгарда больше казалась крепостью, чем обычным городом. Было в ней свое величие, но она будто довлела над всем вокруг. Над каждым из нас. Я, как и отец, не любил этот город. Простор замка Аттеус был куда милее сердцу. Только война не спрашивает и не выбирает, кто готов вступить под ее знамена.
Время близилось к вечеру, и я решил, что сегодня отдохну в нашем родовом особняке, а завтра уже лично доложу о прибытии королю Осмонду, как и было предписано. Мне, как и отцу, показалось странным, что Осмонд вызывает меня и не зовет его — прославленного полководца. Отец ведь еще не стар, ему лишь слегка за пятьдесят. Разве это возраст? Еще можно держаться в седле, и не дрогнет рука, сжимая меч. Мы говорили с отцом накануне моего отъезда, и он считал, что Осмонд просто боится. Слишком большое влияние приобрел отец после Изельгардско-Литонской войны, к нему прислушивались люди. А папа мог повести людей как против Илверта, так и против самого Осмонда. Об этом мы тоже говорили.
— Не доверяй королю, — говорил мне отец в ту ночь. — И присягай Изельгарду, но не Осмонду, а если придется, держи слово, сынок.
Слово чести. Вот и все, что есть у каждого из нас. А в доме уже все было готово к моему приезду: одного из слуг я отправил чуть вперед, и он предупредил, что скоро буду на месте. Я прошел по хорошо знакомым комнатам, отметил для себя, что надо бы обновить мебель и многое выглядит слишком устаревшим, на миг задержался перед портретом, который любил рассматривать в детстве. В замке Аттеус был наш семейный портрет: родители, я, Тиана, маленький Ники. А здесь висел парадный. На нем отец в черной форме полковника с золотыми пуговицами, а мама в бледно-бирюзовом платье. Казалось бы, парадный портрет должен быть строгим, но и папа, и мама выглядели такими счастливыми, что я любил его не меньше того, из замка.