Пока что с этим она справлялась.
Сколько времени она уже здесь? Серильда взглянула на часы. Не прошло и десяти минут. А казалось, как будто сто лет.
– Я думаю, не стоит ли перенести свадебную церемонию на Луну Влюбленных? – продолжал король. – Выбирая солнцестояние, я подумал, что в этом есть своя поэзия, но, судя по всему, моей невесте не терпится.
– То, что я чувствую, – это не нетерпение.
– Разве ты не мечтала быть летней невестой?
Она фыркнула.
– Какая же я летняя невеста? Я – летняя жертва.
Эрлкинг рассмеялся. Такой редкий звук, и, слыша его, Серильда каждый раз, сама того не желая, чувствовала укол удовлетворения.
Самое грустное, что говорила-то она серьезно.
Их ждала вовсе не свадьба. Это должно было стать ритуальным жертвоприношением, с ней в роли ягненка на заклание. Когда придет время, король убьет ее и заберет ее дитя, которое Серильда непонятно почему уже страстно любила, так сильно, как никого и никогда раньше.
Серильда потерла пальцами шрам на запястье. По правде говоря, жертва уже была принесена, в тот самый миг, когда Эрлкинг пронзил ее руку стрелой с золотым наконечником и наложил заклятие на ее душу, отделив дух от смертной оболочки и привязав его к этому замку с привидениями, заточив Серильду в плен здесь, на темной стороне завесы.
Она видела свое тело, распростертое на полу тронного зала, дышавшее, но безжизненное. Серильда не до конца понимала эту магию. Она больше не чувствовала ни своего пульса, ни ровного биения сердца. Ей не нужно было дышать, хоть она и продолжала это делать, по привычке или себе в утешение.
А еще этот нерожденный ребенок. Она могла только надеяться, что с ним все в порядке. Никаких признаков беременности она не чувствовала – ни приступов тошноты, ни болей в спине и щиколотках, на которые, как она помнила, жаловались женщины в Мерхенфельде. Она даже не знала, был ли ребенок сейчас буквально у нее внутри или же рос в ее бездыханном, похожем на труп теле, спрятанном в этом замке.
Приходилось просто верить, что Эрлкинг не причинит вреда ребенку, учитывая его великие планы насчет будущего наследника, но до чего же Серильде на нравилось полагаться на его милость.
Наконец, оторвавшись от окна, Эрлкинг потянулся к своему бокалу. Он заколебался, поднял на нее глаза.
– Что? – спросила она. – Я не подсыпала туда яда. – И ахнула вдруг: – Хотя в следующий раз стоит попробовать.
– Если решишься, предлагаю использовать аконит. Я всегда находил его послевкусие чуть сладковатым и весьма недурным. – Король поднял бокал и, не отрывая от нее изучающего взгляда, сделал глоток. Опустив стакан, он заговорил снова: – Если не ошибаюсь, ты считаешь себя рассказчицей.
Серильда выпрямилась, резко почувствовав себя уязвимой из-за того, что король сумел приметить эту тихую, скрытую часть нее.
– Меня называли и хуже.
– Тогда расскажи мне историю.
Серильда нахмурилась.
– Нет настроения. И не пытайтесь мне приказывать. Я не одна из ваших призраков.
Казалось, его это позабавило, он изогнул губы.
– Я просто подумал, что это поможет скоротать время. – Эрлкинг многозначительно покосился на часы, будто заметил, что она не сводит с них глаз.
Девушка хмыкнула.
– Что ж, вообще-то есть одна история. Я ее слышала давным-давно, и мне всегда было интересно, правда ли это. Говорят, Луна Влюбленных названа в честь вас и Перхты.
Эрлкинг глядел на нее, склонив голову набок, но ничего не ответил.
– Легенда гласит, что как раз под той луной вы двое назвали друг другу свои истинные имена, тем самым связав свои судьбы на веки вечные. Вот почему некоторые люди под Луной Влюбленных делятся своими секретами, надеясь, что лунный свет защитит их.
– Суеверный вздор, – пробормотал он. – Любому простаку известно: если хочешь сохранить тайну, не доверяй ее никому, под какой бы луной это ни происходило. Но вы, смертные, наделяете сказки такой властью. Вы верите, что судьбу определяют старые боги и суеверия. Что во всех несчастьях можно винить лунный свет, звезды, любую нелепость, которая подвернется под руку. Но ни судьбы, ни фортуны не существует. Есть лишь те тайны, которыми мы делимся, и те, которые мы скрываем. Есть наш собственный выбор – или трусость, не позволяющая сделать выбор.
Серильда уставилась на него. Сколько раз жители Мерхенфельда винили ее во всех своих несчастьях!
И все-таки не могла же она отмести тот факт, что она – крестница бога Вирдита. На ней лежало заклятие бога историй и удачи, и закрыть на это глаза тоже было бы не совсем верно.
Возможно, истина лежала где-то посередине.