— Это твоя философия как Исполнителя, Ирвин, — Джеймс вздохнул и покачал головой. — Но у меня иное представление о Добре и Зле. Тебе трудно меня понять, но я тебя понимаю. И не виню. Таким ты создан, и мне тебя не переделать. Но так случилось, что Повелитель здесь — я, и тебе придется считаться с моим решением!
— И каково же оно, сир?
— Земля и её обитатели будут жить. А мы отныне будем искать способ обезвредить остатки вируса в их крови.
— Это невозможно, сир! Мы всё перепробовали еще тогда, поверьте! Этот вирус нельзя уничтожить в носителе!
— Наверное, — Джеймс спокойно кивнул. — Но его можно заставить работать на нас.
— Что вы имеете в виду? — побледнев, Исполнитель вскинул голову. — Что вы задумали?
— Узнаешь чуть позже. И не утруждай себя, Ирвин, я сам поговорю с Отцом, — добавил он, прежде чем покинуть гостиную.
Глава 3. У Кровавой Черты
Джеймс долго стоял на высоком утесе на берегу океана и смотрел, как закатное солнце огромным красным диском опускается за горизонт. Свежий восточный ветер срывал пенные брызги с волн и бросал их на камни. Вода темнела с каждой минутой, все ярче отражая огненную дорожку, ведущую прямо в вечность. Волны вздымались и падали с шипением и грохотом, и их бесконечная песня всё больше напоминала плач и стоны ушедших эпох. Джеймс стоял и думал о том, что эта бурлящая, непокорная и неистовая стихия похожа на него самого. Она словно огромное живое зеркало впитывало и отражало всё то, что было у него на душе каждый раз, когда Повелитель решался в него заглянуть. Сегодня океан метался и бушевал, воя и вздрагивая, словно зверь от смертельной, кровоточащей раны. Сегодня он корчился в агонии, раз за разом пытаясь вырваться из сковавших его оков. Бился о скалы, ревел, угрожал и не сдавался… В какой-то миг Джеймсу показалось, что он стал океаном, а океан стал им. Словно их души поменялись местами, и каждая отдала другой свою боль. Это длилось мгновенье, но его хватило, чтобы боль ушла, рана затянулась и перестала кровоточить… Это дало возможность перевести дыхание и собраться с мыслями. Прикрыв глаза, Повелитель почувствовал, как к нему возвращаются силы. Теперь он мог идти дальше…
* * *
Вот уже несколько часов медальон Золотой Спирали горел огнем на груди Повелителя, призывая его в Вечность. Джеймс не спешил, прекрасно понимая, что его ждет. Наверное, как Истинный, он должен был ощущать блаженство каждый раз, приходя в Сиреневую Бездну и сливаясь с тем, чьей частичкой он являлся. Должен был испытывать восторг, растворяясь в Мире Отца, отдавая ему себя всего, вместе со всеми заботами, горестями, сомнениями… Наверное, он должен был быть счастлив уйти от реальности и хоть на время погрузиться в безмятежность, безмолвие и грёзы. Впрочем, не на время. Ведь времени, как и всего остального, земного, материального и просто духовного здесь не существовало. Было лишь Нечто. Огромное, бескрайнее, безграничное Облако Разума. Начало всего… Сиреневая Вечность… Реликтовая Черта.
Джеймс был частичкой этой бездны. Как и Ирвин. Как и другие, бывшие до них. Все они родились за Реликтовой Чертой, в Сиреневой Вечности. Там рождалось всё: галактики, звезды, планеты. Там родились Солнце и Земля, и все живое во Вселенной было связано с энергией Высшего Разума…
Каждый раз, возвращаясь от Отца, Джеймс чувствовал себя сильным, обновленным и… опустошенным. Живым и в то же время мёртвым. Исчезали даже привычные ощущения, вкусы, запахи. Эмоции и чувства стирались полностью, восстанавливаясь медленно, как в тягучем сне. Джеймс боялся признаться в этом, но каждый раз, отправляясь к Отцу, он страшился потерять самого себя.
"Интересно, Ирвин чувствует то же, что и я?" — успел подумать Повелитель прежде, чем Золотая Спираль вновь ослепительно вспыхнула на его груди, опалив ледяным пламенем.
— Да, Отец, я иду, — покорно прошептал он, сжав медальон в ладони и закрывая глаза.
В то же мгновение Золотая Спираль расширилась в воронку белого света, которая, стремительно вращаясь, поглотила собой Повелителя. Завеса этого Мира исчезла, превратившись в Сиреневое Безмолвие, где не властвовало Время и не существовало Пространство.
* * *
Ирвин сосредоточенно замер, внимательно прислушиваясь к ощущениям. Уловив так хорошо знакомое ему изменение полей, он недобро усмехнулся и тут же направился к дверям.
Закат уже погас, когда Исполнитель покинул дом и чёрной молнией взвился в небеса. Он летел сквозь осенние тучи в сторону города и гадал, как долго Отец на этот раз задержит у себя Джеймса и хватит ли ему самому времени, чтобы сделать то, что он задумал. В любом случае, Ирвин готов был рискнуть, ведь другого такого случая могло и не представиться. Ну, а дальше — будь что будет.
Замедлив полёт и отыскав, наконец, нужное биополе, Исполнитель бесшумно опустился на ступени крыльца одного из домов и замер, прислушиваясь к ощущениям. Несколько секунд он неподвижной тенью простоял у дверей, убеждаясь в том, что его цель находится внутри и никак не защищена, затем решительно постучал.
За дверью раздались торопливые шаги, щелкнул замок, и она приоткрылась.
— Вам кого? — Санта растерялась, увидев незнакомого человека. Она была одета в простенькое белое платье с золотым пояском и чуть съёжилась от проникавшего с улицы холодного ветра. — Вы, наверное, ошиблись домом?
— Нет, — коротко бросил Исполнитель, бесцеремонно отодвигая девушку от дверей и проходя в дом. И прежде, чем Санта сумела что-то возразить, Ирвин быстрым шагом обошел комнаты, проверяя и сканируя биополя.
— Странно, что он не оставил защиты… — пробормотал Исполнитель, задумчиво покачав головой.
— Что?.. Кто вы?.. — теперь уже Санта выглядела испуганной. Она отступила в угол комнаты, откуда в смятении наблюдала за незваным гостем. Ирвин остановился, поднял голову и посмотрел на девушку. От его взгляда, ставшего вдруг холодным и безжалостным, её бросило в дрожь. Но прежде, чем она решила закричать, Исполнитель приблизился и, одной рукой схватив Санту за шею, прижал её к стене.
— Не помнишь меня? — прошипел он, прожигая её полным ненависти взглядом. — Он стёр тебе память… На время, конечно, но это уже не важно. Гораздо важнее то, что я тебя помню, Санта! — в его стальных зрачках зажглись огоньки ярости. — И я не позволю тебе погубить жизнь Повелителя! Ты не сможешь разрушить то, к чему я шёл миллионы лет!
— Кто вы?! — пискнула та, дернувшись в его руках. — Что вам нужно?!
— Замолчи! — приказал Исполнитель. Его ладонь легла на её лоб, глаза вспыхнули потусторонним пламенем. Санта почувствовала, как сознание её затуманилось, в глазах потемнело, ноги подкосились. Ирвин подхватил её на руки, уложил на стол, стоявший в комнате, и, разорвав рукав её платья, обнажил запястье.
— Тебе повезло, — усмехнулся он в лицо Санте, когда та очнулась. — Прежде, чем избавить от тебя Мир, мне лучше убедиться… Не хочу совершить ещё одну глупую ошибку. Так что поживи ещё чуть-чуть, — в его руке неожиданно блеснул серебряный стилет, и он, недолго думая, резанул им по её запястью. Санта вскрикнула, побелела как мел, но не смогла даже пошевелиться.
— Спокойно! — деловито приказал Исполнитель, пристально наблюдая за ручейком крови, струящимся по её руке. Затем он расстегнул несколько пуговиц у себя на рубашке и, сняв с груди медальон Золотой Замкнутой Спирали, осторожно поднёс его к руке Санты. Ручеёк крови внезапно загустел и, подобно красной змейке, потянулся к медальону Ирвина. Тот среагировал молниеносно. Отдёрнул руку с медальоном и вернул его обратно себе на шею.
— Я же говорил, что никогда не ошибаюсь, — устало заметил он, с каким-то ледяным безразличием глядя в прекрасные глаза Санты. — Придётся отправить тебя туда, где тебе самое место, девочка, — и, отвернувшись от неё, Ирвин приблизился к одной из стен, коснулся её ладонью и что-то шепнул.