Мы шли к машине, когда зазвонил мой телефон. Немедленно нажал ответить, и в пустой тишине леса раздался голос акушерки Татьяны Евгеньевны, с которой мы договорились о родах буквально вчера.
— Мистер Воронич? Ваша жена вызвала нас. У нее преждевременные роды. Она велела вас не беспокоить, но… — голос женщины, и без того напряженный, дрогнул, — мне не нравится течение родов, ваша жена очень быстро теряет силы.
Ускорился я еще после первых слов, а теперь просто рванул к машине, забыв о разошедшейся ране на боку. Успел первым и сунулся было на водительское сиденье, но, хотя машина и была открыта, ключей в замке не было.
Ждать пришлось недолго, спустя несколько секунд на поляну выскочили оба колдуна. Сел на пассажирское сиденье и даже не отреагировал, когда рыжий втиснулся на заднее. Всю дорогу до дома в голове билась лишь одна мысль — успеть. Хотя пророчество и обещало, что я приеду вовремя, но в нем уже были неточности. По крайней мере, нашей дуэли точно не было — не помню, чтобы в видении я или Стан были столь потрепаны.
В подъезде я с трудом подавил желание бежать по лестнице, понимая, что на шестнадцатый этаж пентхауса лифт приедет намного быстрее. Но бездействие убивало.
В квартиру ворвались втроем, однако в нашу спальню я попытался войти один.
— Я целитель! — Мэтью зыркнул на меня холодными серыми глазами и первым шагнул к кровати. Опустился коленом у подушек, наклонился к Кате, игнорируя возмущенные крики доктора, опустил руки на виски жены, и она открыла глаза.
В этот момент я понял, что не дышал с того времени, как вошел в комнату и увидел ее — бледную, беспомощную, с закрытыми глазами. Практически сливающуюся с белой простынёю на кровати. Подошел с другой стороны, взял в ладонь ее холодные пальчики, стараясь не смотреть на гибкий провод, идущий к капельнице из сгиба руки.
В ее глазах, когда она увидела меня, мелькнуло отчаяние, и она перевела укоризненный взгляд на акушерку.
— Я не могла не вызвать вашего мужа, Катерина Сергеевна, — виновата развела та руками, — вот посмотрите, вам сразу стало лучше.
Доктор подошла к портативному монитору, установленному на прикроватной тумбочке со стороны Мэтью, с неодобрением покосилась на него, но видя, что мы не торопимся прогонять блондина, промолчала. Мало ли, может брат или другой близкий родственник?
Монитор, тревожно пищащий, когда мы только вошли в комнату, сейчас издавал только редкие ритмичные сигналы. Конечно, магия блондина придала Кате сил. Жаль, что он подрастратил энергию, помогая в лесу мне и Стану. Иначе сейчас мог бы отдать больше.
Вдруг Катя вздрогнула, зажмурилась, стиснула мою ладонь, закусила губу и выгнулась, упираясь пятками в кровать. Монитор запищал чуть быстрее, а медсестра, до этого присутствующая безликой тенью, сухо констатировала:
— Промежуток три с половиной минуты.
Мэтью быстро отреагировал, переместив руки ей на живот, и Катя расслабилась, открывая глаза.
— Что это значит? — спросил у доктора, имея ввиду слова медстестры.
— Схватки регулярные, промежуток сокращается, — машинально ответила Татьяна Евгеньевна, вглядываясь в монитор, потом не выдержала, — как вы это делаете?
Смотрела она на Мэтью, безошибочно поняв, кто помог Кате перенести боль. Тот только пожал плечами, вновь переместив руки на виски и сосредоточенно хмурясь.
Я тоже не стал ничего пояснять, переключая ее внимание:
— Сколько времени до родов?
— Все очень индивидуально, я смогу сказать точнее, когда вы выйдете, и я проведу осмотр.
— Почему нельзя это сделать сейчас?
— Это достаточно болезненный и интимный процесс, — терпеливо ответила доктор, выразительно глядя на Мэтью, все еще считая его посторонним, — вряд ли ваша жена будет рада вашему присутствию. Предлагаю переждать схватку и провести осмотр. Хорошо, Катерина Сергеевна?
Катя молча кивнула, и я с тревогой подумал, что не слышал от нее ни слова, с тех пор как вошел. Однако, монитор вновь чуть ускорил темп сигналов, Мэтью, не дожидаясь прихода боли, сместил ладони ниже, а Катя, замерев в ожидании неминуемого спазма, удивленно сказала:
— Совсем не больно. Спасибо, Дим, — потом, наконец, обратилась ко мне, — Дэмь, я знаю, что ты задумал. Не вздумай.
Хотел было ей ответить, но медсестра уже озвучила минуты промежутка, и акушер поторопила нас с Мэтью:
— Если не успею сделать осмотр, вы не сможете помочь ей во время следующих схваток. Выходите, я вас позову, как только закончу.
Это сразу подействовало, и мы вышли в гостиную, где за столом сидел Стан.
— У тебя кровь, — вдруг сказал он. Я извернулся, пытаясь глянуть на левый бок, и поморщился. Футболка пропиталась кровью. Удивительно, что медперсонал этого не заметил, видимо всецело поглощенный Катиным состоянием. А может заметили, но не стали акцентировать внимание, раз на умирающего я не похож.
— Я быстро, — стягивая на ходу футболку, прошипел я — ткань прилипла к ране и отдиралась весьма болезненно. Метнулся в ванную, нашел кусок марли и прилепил пластырем к ране как смог.
Дверь оставил открытой, чтобы услышать доктора, однако вместо этого в закрытой спальне раздался сдавленный Катин стон. Ринулся обратно, но натолкнулся на отрицательный жест Мэтта, стоящего у дверей — акушер нас еще не звала.
Доделал корявую перевязку и прошел в гардеробную за новой футболкой. Не то, чтобы это имело значение для меня, но пугать жену и выслушивать вопросы от посторонних я не хотел. Вторая дверь гардеробной выходила в нашу спальню и, услышав новый стон, а затем успокаивающий голос доктора, я ненадолго замер, а потом вернулся в гостиную.
— Можешь отдавать, — подошел я к Стану, сидящему за столом. Все это время рыжий молчал, уставившись на свои скрещенные перед собой пальцы.
Тот поднял на меня тяжелый взгляд:
— Не торопись, а то все будет зря.
— Ей больно, — процедил я, вслушиваясь в происходящее в спальне.
— Это естественный процесс, — без обычной насмешки сказал Станислав, — она не умрет, пока не родит.
— И как я узнаю, что пора? — я злился от своей беспомощности и его спокойствия.
— Ее мать умерла спустя десять минут после рождения Катерины. Дождись первого крика младенца и сразу приступим.
Меня эта отсрочка мало успокаивала. Невозможность помочь жене сводила с ума, а тут еще это ожидание. Глянул на часы — почти два часа ночи. Взъерошил волосы, мимоходом удивляясь их длине. Такое ощущение, что с дуэли прошла неделя, а не несколько часов. Успел пройти от окна до двери два раза, когда наконец открылась комната спальни, и Татьяна Евгеньевна разрешила нам войти.
Мы успели как раз к новой схватке, занимая прежние позиции вокруг кровати. Пока Мэтью занимался Катиной болью, я обратился к доктору:
— Что вы теперь можете сказать?
— Все идет хорошо, у Катерины Сергеевны здоровый молодой организм. Если все пойдет в том же темпе, часа через два-три родим.
Три часа! Мои короткие волосы встали дыбом. Хорошо, хоть Мэтью рядом, и мне не придется рвать душу от невозможности облегчить милой боль.
О новой схватке мы узнали только по ускоренному писку прибора, Катя лишь замерла, прислушиваясь к себе, потом расслабилась. В следующий момент она потянулась к моим волосам.
— Что случилось? — удивленно спросила жена.
— Не обращай внимания, — сказал я, косясь на врачей, — мы со Станиславом разжигали костер. Вышло не очень удачно, но не переживай, мы все решили. Пожар нам не грозит.
Наверное, со стороны это звучало глупо, но Катя поняла. Кивнула, провела по заживающим ожогам на шее, нахмурилась:
— Пожалуйста, Дэмь, не надо. Должен быть другой выход.
Я успокаивающе сжал ее ладошку, поглаживая. Другого выхода я не знал. Я понимал ее боль, но сам испытывал только облегчение, зная, что ей не угрожает опасность. Жаль, конечно, что не смогу подержать малышку на руках, но зато они обе будут живы.