Полная луна плыла над горами, подсвечивая вершины бледным сиянием. Долина же как будто светилась во тьме, точно белая фарфоровая чаша, – это походило на стелющийся по земле туман или же пар, поднимающийся от разгоряченного тела. И деревья, и замок казались черным воинством, затаившимся в белесом мареве, ожидая жертву. Безрадостная картина.
Но Грогар мало внимания обращал на такие пустяки, как мрачный ландшафт.
– Не болтай ногами, красотка! – потребовал Грогар.
– А што? – задиристо спросила Лилия.
– Как это что? Ты мешаешь мне идти, сбиваешь, так сказать, с ритма.
– Ну холосо, не буду. – И девочка на время успокоилась, но только на время. Вскоре она начала теребить волосы Грогара, накручивать их на пальчики, и это занятие ей так понравилось, что она даже стала напевать песенку.
– Знаешь, радость моя, – сказал Грогар, морщась от боли, – твои нежные прикосновения так сладки, что я вот-вот засну. Поэтому, прошу тебя, перестань дергать меня за волосы.
– Тебе ничо не ндлавится, – обиженно ответила Лилия.
– О нет! Ни в коем случае. Наоборот, тепло твоих бархатных ручек, как я уже сказал, усыпляет, умиротворяет меня. Между тем путь наш нелегок и опасен. Кочки, камни, ямы и прочее. Вдруг я упаду? Ты же не хочешь, чтобы я упал и придавил тебя?
– Плидавил? – недоуменно переспросила Лилия. Ее руки застыли в нерешительности над его головой.
– Ну да. Поверь, тебе будет очень-очень больно.
Тогда малышка, шумно вздохнув, неловко пригладила шевелюру своего носителя и окончательно успокоилась.
Прошло время – сколько именно, Грогар не имел понятия, хотя Лунга авторитетно заявил, что только-только миновала полночь, – наши горемычные путешественники по-прежнему продолжали свой путь.
Следует отметить, что их затянувшееся приключение нравилось Грогару все меньше и меньше. Несмотря на кажущуюся убедительность, в истории, поведанной ученым, сквозила недосказанность. Исследователь древностей, еще совсем недавно так бойко расписывавший свои невероятные похождения, с каждым часом становился все мрачнее, пока не скис окончательно, – на него больно было смотреть. Или он струхнул, или…
Лунга держался бодрячком: собирал ягоды, что попадались по пути, а один раз, ко всеобщей радости, наткнулся на целую россыпь съедобных грибов – и как нельзя кстати, ибо с мыслью об охоте пришлось расстаться, так как, во-первых, Грогар, считавший себя знатоком в этой области, до сих пор не нашел даже намека на след хоть какого-нибудь зверька. Во-вторых, кровь могла привлечь хищников, и хорошо еще, если то оказались бы волки (о гармах и думать было страшно, не говоря уж…).
Лилия, судя по всему, заснула. И хорошо. Но тут, совершенно неожиданно, девочка встрепенулась и, указав куда-то в сторону, прощебетала:
– Ой, смотлите, домик!
Все остановились.
– Где? – спросил Грогар.
– Да вон там, внизу!
И действительно, внизу к довольно крутому склону неведомо каким образом прилепилась, точно ласточкино гнездо, избушка. Ее крытая соломой крыша, скорее всего, обросла мхом, однако в сумерках казалась залитой кровью. К домику вела лестница, вырубленная прямо в скале. Путники осторожно, чуть ли не ползком, стали спускаться к нему.
Как оказалось, домик и терраску перед ним поддерживали тонкие шесты. Вся конструкция производила столь ненадежное впечатление, что Грогар нерешительно спросил:
– Господа, может, не пойдем туда? Как бы не сверзиться нам… Кто его знает, сколько веков простояло тут это… строение.
– Да, не пойдем, – поддержала его девочка.
– Мой господин, – сказал Лунга. – Может, мы найдем там…
– Да, – перебил его Грогар. – Точно. Идем.
Но едва они ступили на террасу, как тут же встали как вкопанные. Лилия вскрикнула, зажмурилась и крепко обняла Грогара за шею.
– Тише ты, не так сильно, – прошептал он, не сводя глаз со странной и дикой картины, представшей перед ними. – Задушишь.
На террасе лежали труп и некое неведомое существо: ростом чуть выше Лилии, оно сидело в позе лотоса, и его с натяжкой можно было охарактеризовать как донельзя мерзкую старушку. Большие – в пол-лица – и абсолютно круглые глаза на маленькой, узкой, сморщенной физиономии. Грогар осмелился подойти поближе и разглядел, что оно сплошь покрыто надписями на неизвестном языке. Лысый череп, большие остроконечные уши, громадный зуб выглядывает из-под верхней губы и касается подбородка. Темное, все в складках, просторное одеяние затянуто бугрящимся разноцветным мхом. Скрюченный мумифицировавшийся труп лежал у ног старушенции – неестественно неподвижной. Остекленевшие глаза ее не мигая смотрели на непрошенных гостей.