Путь до Северных Врат занял весь день. Часто приходилось останавливаться, делать передышку: оба дико уставали, ведь тропинка отсутствовала, вокруг простиралась непроходимая чаща, испещренная ямами и оврагами, скрытыми за гниющими стволами. К тому же, совсем не зная эти места, путники, как оказалось, сильно взяли на запад, тогда как Врата находились точно на севере.
Когда солнце уже коснулось горных вершин, Грогар, поддерживающий совсем выбившегося из сил слугу, неожиданно набрел на жутковатое и в то же время весьма живописное место – Северные Врата.
Прямо в горе темнели две каменные створки высотой в пять метров – монолит, окованный железом. На каждой с поразительной реалистичностью были вырезаны изображения пророков и святых отцов: Туна Мудрейшего, Брейха Благочестивого, Эгрика-короля. Несмотря на царившее вокруг запустение – сухие кусты, вьющиеся растения, облепившие Врата, дорогу, из-под камней которой выбивалась буйная поросль, какие-то ящики, кости животных и людей, – место внушало путникам благоговение и мистический страх.
– Теперь понятно, почему здесь можно пройти без боязни за свое здоровье, – сказал Грогар, помогая Лунге усесться на поваленный ствол.
– Эти Врата несут на себе печать святости, – с умилением произнес тот.
– Так оно и есть. Только я никогда не слышал о подобном месте.
– И я тоже, ваша милость.
– Это наводит на размышления. Кто бы мог соорудить такое чудо? И зачем?
– Мой разум устал так же, как и тело, мой господин. Я в растерянности.
– Неспроста это, друг мой Лунга, ох неспроста. И это лишний раз подтверждает, что наш глубокоуважаемый приятель, чье имя несомненно останется в нашей памяти…
– Аминь, ваша милость.
– Аминь. Что наш собрат по несчастью многое от нас утаил. Почему? Загадка, которую мы вряд ли когда отгадаем. Что ж, не буду медлить, братец. Ты отдохни – и отправляйся в дорогу. У тебя еще есть орехи и зайчатина. Жди меня, сколько позволит совесть, только прошу тебя, обратно сюда не суйся. Я должен пройти этот путь один.
– Удачи вам, мой господин.
– До скорого свидания, Лунга. Будь уверен, ты от меня так просто не отделаешься.
Лунга, еле сдерживая слёзы, еще долго махал ему вслед.
27
Грогар неторопливо шел в сгущающихся сумерках, с одним лишь копьем в руках – да с куском зайчатины, завернутой в тряпицу, за пазухой. Он шел по полуразрушенной дороге, заросшей каннабой, лолией, крапивой, донником и хвощом. По обочинам высился густой лес, что казался одновременно и бурлящей неукротимой массой, и тайной, и укрытием, которое манит спокойствием и величественностью. Внизу виднелся замок – воистину адово место. Даже отсюда чувствовался его мрак, холод и одиночество.
У Грогара было необычайно легко на душе. Во-первых, потому что, как он полагал, колдун, завладев ребенком, успокоился, а значит, вряд ли потревожит путника, покуда тот не попросит об этом. Во-вторых, сам факт своего самоотверженного и геройского поступка – а спасение безвестной девочки из бедняцкой семьи, проживающей в глуши, бесспорно, благородное и достойное всяческого восхваления деяние, – сильно потешал Грогара, хоть, надо признать, смех тот был не без горечи.
– Иду в логово не человека и не призрака, – рассуждал он вслух, – не зверя и даже не чудища – а чудищем в обычном понимании ту страхолюдину назвать трудно. Вот гарм – другое дело: клыки, свирепость, кровожадность – все на месте! И в логове этом я, весьма возможно, приму не то смерть, не то небытие, не то черт знает что еще. Там же может оказаться и подруга колдуна – пресловутая Матерь Гор, Дочь Безглазого, будь она неладна, коя хочет погубить весь мир, если верить Лунге, начитавшемуся всякой дряни, а также светлой памяти исследователю древностей, страдавшему тем же грешком. Итак, можно сделать вывод: любой здравомыслящий человек сочтет меня безумцем и будет прав.
Грогар остановился, пнул мелкий камешек и серьезно сказал:
– Но я не могу иначе. Иду на самоубийство? Что ж, пусть так. Но если я не сделаю этого, то никогда себя не прощу. И чувство вины – если рассматривать сей вопрос немного шире – испортит жизнь мне, моим близким и – кто знает? – вероятно, даже моим детям. Я, если можно так сказать, превращусь в Густава или же Джотто.
Грогар прошел несколько минут в молчании, напряженно раздумывая.
– При всем при этом, – произнес он, – зачем-то ведь понадобилась колдуну девчонка? Я так понимаю, если ему что-то понадобилось, значит, он думал об этом, а ежели думал, то он, вне всякого сомнения, живое существо. Это уже кое-что. Он мыслит как человек. Ведь мертвец – слуга ли он Безглазого, либо обласканный святыми отцами праведник – он и есть мертвец, и ему ничего не нужно. Так-так. Следовательно, всякое живое существо – имея в виду, мыслящее, как живое, – можно обмануть. Обвести вокруг пальца, найти слабое место. Это уж точно – он же не бог, чтобы не иметь уязвимых мест. Проявляя разумную осторожность, присматриваясь, работая головой, я, дай-то Пантеон, смогу разгадать его загадку. Что ж, шансы есть. Шансы всегда есть.