Грогар в крайне ослабленном состоянии все привалы спал так крепко, что его с трудом поднимали; он клевал носом даже верхом на лошади, что причиняло большие неудобства Лилии. Хосса, заметив это, посадил ее к себе, невзирая на протесты и брыкания; впрочем девочка быстро к нему привыкла и даже, в свойственной ей манере, приставала с расспросами, но старик упорно молчал, напуская на себя строгий вид, хотя тень улыбки предательски выдавала его. Он заговорил с ребенком только после того, как поздним вечером они благополучно миновали Северные Врата; да и остальные его спутники заметно приободрились.
– Чтоб я еще раз без Рийго сунулся в какую-либо авантюру… – подвел итог своим раздумьям Грогар. – С другой стороны, кого я обманываю? Самого себя?
Тут раздался стук в дверь.
– Да-да! – крикнул Грогар, думая, что явился Яков с обещанными девицами. Однако это оказался здоровенный бритоголовый детина в кожаном жилете поверх просторной белой рубахи с широким воротом, под которой виднелась волосатая грудь. Он шумно протопал к столу и с размаху поставил на него трехлитровую бутыль, доверху наполненную мутной жидкостью.
– Привет! – грохнул он. – Меня звать Йенсом, мать твою!
– Ого! – произнес Грогар в ответ. – Что ж, привет! С чем пожаловал?
– Бить не буду, не бойся! – улыбнувшись во весь рот, сказал Йенс, заметив, как напрягся ярл.
– Так это ты отделал моего слугу?
– Я и есть.
– О! – только и успел сказать Грогар, потому что в этот момент дверь распахнулась и в избу влетел Гендрик, а за ним и шультейк Яков.
– Не дури, Гендрик! – сопел Яков. – Ну-ка, уймись! Не хватало еще!..
– Эй, ты! – заорал Гендрик внуку. – А ну вон отседова!
– Заткнись, деда! – небрежно бросил Йенс, даже не обернувшись.
– Как ты со мной разговариваешь, щенок?! – завопил Гендрик, грозно сдвинув брови – это получалось у него весьма выразительно. Позади него в отчаянии заламывал руки Яков.
– Ежели не уйдешь – прибью, – спокойно ответствовал на это внук, придвинувшись поближе к Грогару и бесцеремонно возложив ручищу ему на плечо.
Но настырный Гендрик не успокоился и, схватив внука за ворот, оттащил от Грогара. Яков бросился разнимать их, однако его старания привели к тому, что все трое повалились на пол. Йенс, падая, задел стол, и вся снедь, вместе с бутылью, с грохотом рассыпалась по устланному свежей соломой полу.
Грогар, небрежно ковыряя тростинкой в зубах, с насмешкой наблюдал за ними.
Йенс, как самый молодой, вскочил, взял обоих стариков за шиворот и как котят вышвырнул их вон из приказа. Но и тут Гендрик не успокоился и с завидной для его возраста прытью снова набросился на внука, но, наткнувшись на могучую грудь, остановился, глядя на него снизу вверх.
– Я что сказал?! – проревел Йенс.
– Ты не понимаешь! – пропищал дед. – Он же ярл! Ежели ты причинишь ему вред, то яво люди сожгут всю Копотню! Иль ты о судьбе Тёрок не слыхал?
– Уймитесь, оба! – верещал Яков.
– Я хочу поговорить! – громовым голосом заорал Йенс, перепугав этим, кажется, всю деревню. – У меня проблема, и я хотел всего лишь испросить совета у господина Грогара! А вы чего ко мне привязались? С ума, что ль, посходили?
Оба старика застыли с открытыми ртами.
– Ну, чего вылупились? Пошли вон!
– Да от греха… – промямлил Яков. – Как бы чего…
– Идите-идите, любезнейшие, – сказал Грогар, отодвигаясь от Йенса, вознамерившегося крепко, по-мужицки, обнять его. – Ты убрал бы лапы свои, приятель, а то я, знаешь ли, предпочитаю миловаться с девушками.
– Ага, – ответил Йенс. – Понял. Так. Э-э… Ты знаешь, что натворил твой слуга?
– Знаю. Он прочел вам проповедь о губительной природе греха и объявил, что разврат, по словам Брейха Благочестивого, открывает врата в ад…
– Он заморочил голову моей невесте!
– А вот это уже интересно.
– Агнешка видеть меня не хочет! И все бегает к нему… как его… Лунге! Она считает его святым и без конца молится всяким там… Она совсем спятила! Да я уж тыщу раз пожалел, что треснул ему по морде! Не надо было его трогать, авось Агнешка и не обратила б на него внимания.
Йенс умолк и немного погодя чуть не плача докончил:
– Она ведь сказала, что не выйдет за меня замуж! И это после побратания!
– После… чего?
– Побратания!
– А что такое побратание?
– Ну… во время побратания жаних, значит, э-э-э… выставляет свою невесту напоказ.
– Не понял. Напоказ? Голую, что ли?
– Да. И дружки мои, значит, могут попробовать ее.
– Попробовать?
– Попробовать. Оценить. Как она – хороша али нет, крепка ли тазом, ну и… Друзья завсегда скажут, стоит ли жаниться на ней. А что, у вас нет такого?