И все они глядели на шультейка с неодобрением.
– Говори! – велел Грогар. – Как звать тех мерзавцев, скрывавшихся за масками? Владыку леса и его подругу-владычицу?
– А? Чего? – Хельмут поднял на Грогара глаза и тут же боязливо отвернулся.
– Не прикидывайся идиотом, голубчик. Ты знаешь, о ком я.
Но шультейк молчал, оглядываясь с затравленным видом, и один из алебардистов решил поторопить его с ответом, легонько ткнув того пикой в бок.
– Э-э-э… я не знаю…
– Я знаю! – сказала дородная женщина из толпы. – Мужика звали, кажись, До или Доо – как-то так, а подругу его – Тиша.
– Тиша и Доо, – задумчиво повторил Грогар, почесав уже изрядно отросшую бороду. – Странное имя – Доо. И куда они делись?
– Убёгли, – ответила та же женщина. – Как увидели этих, – она мотнула головой в сторону Ладислао, стоявшего позади ярла с чрезвычайно важным и сосредоточенным видом, – так и в лес. А с ними и те два быка, племяннички мудака вот этого.
Услышав это, Хельмут метнул на женщину яростный взгляд и сразу согнулся.
– Они и не ждали никого такого, – продолжала крестьянка. – Они, видимо, дожидались вас – всё глядели в ту сторону, где того бедолагу повесили. А тут они, да и вы подоспели. Доо с Тишей растерялись: поняли, подлецы, что им несдобровать, и были таковы.
– Куда они подались, не знаете? В какую сторону?
– Кто ж их знаить.
– Ладно. Ладислао.
– Да, господин.
– Отправь пару-тройку бойцов из тех, у кого кони порезвей, в Хюг. Пусть велят Рийго с парой дюжин ребят скакать в Худштадт. Там встретимся.
– Слушаюсь, господин.
– Спасибо тебе, женщина, за ценные сведения. Лунга, отсыпь-ка ей пару золотых.
– У нас нет денег, ваша милость.
– А где они?
– Их у нас отняли. Что, забыли?
– Ах да. Хорошо. Пойди-ка с кем-нибудь и возьми деньги в доме этого слизняка. – Он кивнул на шультейка. – Заодно и наши заберешь. И книжку прихвати.
– Какую книжку?
– Ну, ту, про которою ученый упоминал перед смертью. Пригодится. Почитаем.
– Понял, ваша милость. Его записи.
– Добрая женщина! – обратился Грогар к дородной селянке.
– Да, господин.
– Откуда они знали, те подлецы, что мы идем?
– Смеетесь, господин? Да у них всюду доносчики. Они уж давно проведали, что вы в Копотне.
– И вы тоже об этом проведали.
Женщина испуганно округлила глаза и поспешно пробормотала:
– Да ведь слухи-то идут… Где петух пропоет, там и уши…
Грогар усмехнулся и брезгливо посмотрел на распростершегося перед ним человека.
– Что ж, – сказал он. – Теперь займемся тобой. Властью, данной мне королем, я – ярл Грогар Хтойрдик – буду вершить суд, и вы, почтенные господа, – он посмотрел на присутствующих, – будете свидетелями. Итак, я обвиняю тебя, Хельмут, в соучастии, либо в организации, либо в преступном попустительстве страшным злодеяниям, творившимся в подначальственной тебе территории. Самые легкие и незначительные из них – оскорбление меня словом и действием – а кто я такой, ты хорошо знаешь. Уже за это полагается смерть, причем по закону. Также на твоей совести гибель божьего человека Филалея, старика по имени Илмар и Инесс, тетки вот этой девочки, и она была зверски растерзана на глазах у всей деревни. Достаточно?
Хельмут заплакал и дико затрясся.
– Сжальтесь, – наконец выдавил он из себя. – Я не виноват… я не виноват…
– Это не все! – крикнул кто-то из толпы. – А сколько наших сгубили, поганцы! И еще избили и кинули в то бесовское место одного богача, а трех его слуг убили – прямо там, у ущелья, как и Инесс.
– Как он выглядел, этот богач, можете сказать?
– Ну… толстый такой, важный. Усатый – усищи-то пышные, ажн страсть! Все орал, как оглашенный, карами всякими грозился…
– Так-так… – произнес Грогар, нахмурившись. – Все как я и предполагал.
– Я не виноват, – Хельмут подполз к ярлу и потряс его за штанину. – Не виноват…
Грогар с отвращением отпихнул его от себя.
– Как я уже говорил, – сказал он, возвысив голос, – свидетелями твоих преступлений стала вся деревня. Так что не будем медлить. Шандор, принеси пенек. Найди где-нибудь. Давай, быстрей.
При этих словах Хельмут перекосился от ужаса. А когда Шандор, пыхтя от натуги, приволок огромный пень, шультейк повел себя, точно дикое животное. Он зарычал, завизжал, из носа его потекли сопли, из глаз слезы, рот вспенился слюной; он попятился назад, но алебардисты ухватили его за одежду и, словно собаку, подволокли к месту казни.