Выбрать главу

Глава 5

В которой Грег и Эдвин гарцуют и резвятся на цветочном лугу

Фотография размером 8х10 была прилеплена к моему ящичку. Это был скриншот с ролика на YouTube, где я бешено удирал от белого медведя Уилбора. На фотографии мой рот перекосило так дико, будто я пытался прожевать потревоженный улей.

Десятки фотографий были развешаны по всей школе. Мне даже польстило, что кто-то потратил уйму времени, чтобы напечатать столько фоток, и потом пришёл в школу рано утром, чтобы их развесить. Да и что мне оставалось делать, кроме как улыбнуться и забить. К тому же у многих действительно были причины недолюбливать меня. Мне часто говорили (в основном Эдвин), что моя излишняя прямолинейность может показаться грубостью. Это проблема всей нашей семьи, включая тётушек и дядюшек. Даже моя мама была такой, пока не умерла. Все Бельмонты не умеют лгать (я уже говорил), и поэтому мы всегда говорим всё, что у нас на уме, плохое или хорошее.

Например, мне не стоило говорить суперпопулярной восьмикласснице Джинни Эллен, что её канал на YouTube (о том, как важен макияж и красивая внешность) был по сути унизительным и лишал её возможности воспитать чувство собственного достоинства. Теперь я понимаю, почему она тогда разревелась, но в тот момент я просто хотел быть честным.

Как бы там ни было, я не сразу заметил – к третьему уроку, если быть точным, – что со мной что-то не в порядке.

Сначала я даже не мог понять, то ли это запоздалая реакция на вчерашнее нападение медведя, то ли совсем наоборот. Я был зверски голоден. И кстати, это вполне правдоподобное объяснение. Иногда я бывал таким голодным, что подумывал, а не съесть ли тряпку с учительского стола. Однажды я даже сгрыз кончик своего карандаша (а что, вполне съедобно).

Третьим уроком была философия, и мы читали о комедии Данте Алигьери. Наш учитель доктор Туфнел (однажды я обратился к нему «мистер Туфнел», за что получил целый час взыскания) отказывался называть эту работу «Божественной комедией». Он пытался объяснить нам, что называть её так – значит, совершать грубую академическую ошибку, но мне было не до того. Я решал более серьёзную задачу, стараясь понять: то ли мне хотелось сгрызть собственную руку, чтобы утолить нечеловеческий голод, то ли во мне определённо проклёвывались суперспособности.

И, что самое забавное, я не чувствовал никой угрозы в этом чувстве. Скорее во мне зарождалась невероятная сила. Ничего смешного. Я казался себе непобедимым. Попадись мне на пути бегемот в четверг, то я бы его одолел. Даже двух бегемотов. С нунчаками.

К обеду странное ощущение окрепло настолько, что стало ясно – всё-таки это голод. Иначе я бы уже захватил школу, водрузил на крыше флаг Бельмонтов, занял бы минарет и правил бы ПУКами как единственный и полновластный повелитель и господин. Вот каким сильным было ощущение.

Но сначала надо перекусить, вдруг это всё-таки просто голод.

Эдвин всегда приглашал меня за свой столик в обеденный перерыв. Но вокруг обычно толпилось столько восторженных девчонок и безупречных парней, которые всем своим видом показывали, что я здесь лишний. Однажды в шестом классе я подсел к ним, и ничего хорошего из этого не вышло. Не то чтобы они хамили мне в лицо, но я чувствовал себя не в своей тарелке.

Поэтому обычно я обедал в тихом закутке, подальше от остальных столиков. Подальше от толпы бодрых и весёлых учеников, которые оживлённо болтали с друзьями. Моё же место было скрыто двумя высокими колоннами. Тут на задворках огромной столовой уютно спрятались диванчик, столик и стул.

И кроме Головастика сюда никто не приходил.

Это был единственный ученик в ПУКе, чей социальный статус был ещё ниже, чем мой. Может, потому, что однажды он пришёл в школу без штанов – хочется верить, что по рассеянности. И ещё он всё время что-то бормотал себе под нос. Какую-то чушь. В эту пятницу, заняв своё место, он бормотал себе под нос что-то насчёт хомячков, которых надо засовывать в воздушные шарики и привязывать к ремню. Без шуток.

– Вот будут у тебя шарики, полные хомячков, тогда ты станешь счастливым. Привяжи шарики к ремню и гуляй себе с гроздью хомячков в шариках на ремне.

Это ещё не всё, но дальше становилось уже совсем непонятно. Если честно, то когда его слушаешь, обязательно возникают вопросы, на которые нет ответа. Пару раз я пытался спросить у него, что он такое бормочет, но ответы его были отрывистыми и загадочными: король Миссл, лев Педро, «Скажи привет».