Король Грас... его проблемы с женой заставили всех в королевском дворце ходить на цыпочках. Малейшая провинность грозила слуге большими неприятностями. Ланиус не хотел думать о том, чем грозила ему любая провинность. Но что он должен был сказать, когда Сосия однажды спросила его:
– Ты ведь никогда так не поступишь?
Так получилось, что слова нашлись сразу.
– Конечно, дорогая.
– Нет ничего хуже, ничего более низкого, чем супружеская неверность.
Ланиус послушно кивнул. Он редко высказывал свою точку зрения. «Супружеская неверность – это плохо. Но еще хуже быть уличенным в супружеской неверности».
Это было одной из причин, удерживавших его от развлечений со служанками, чем он нередко занимался до женитьбы. Он не хотел оказаться в таком же затруднительном положении, в каком оказался Грас. Кроме того, его вполне удовлетворяла Сосия. Он не знал, был ли доволен Грас Эстрилдой. Но некоторые мужчины, да и женщины тоже изменяли лишь ради удовольствия от измены. Он не совсем понимал такой стимул.
– Так трудно, когда никому нельзя доверять, – продолжала Сосия.
– Да, конечно, – согласился Ланиус. Он понял это еще в раннем детстве.
– Как он мог?
– Спроси у него самого, если действительно хочешь узнать, – предложил Ланиус.
Она скорчила ужасную гримасу.
– Нет.
– Только меня не спрашивай, потому что меня там не было и я так никогда не поступал. – Он хотел, чтобы она не забывала об этом.
– Но ты – мужчина.
– Женщины тоже изменяют, – сказал он, и Сосия снова помрачнела. – У колдуньи есть, вернее, был муж.
– Был. Он прогнал ее из дома. Жаль, мать не может прогнать отца.
Ее слова заставили Ланиуса рассмеяться, хотя ничего смешного в них не было.
– Не может, – подтвердил он. – Никто ничего не может сделать с твоим отцом, если он этого не захочет сам. – «За исключением наемного убийцы», – подумал он, но вслух не произнес, боясь дурного предзнаменования. Он не желал Грасу такой смерти.
– Я знаю, что никто ничего не может с ним сделать, но мне кажется это несправедливым.
– Правда? – Ланиус снова рассмеялся, но совсем не весело.
Жена покраснела.
– Я знаю, ты считаешь происшедшее с тобой несправедливым. Но я не была бы твоей королевой, если бы так не произошло.
«Был бы я более счастливым?» В Аворнисе почти все браки заключались по договоренности, и очень редко – по любви. Его брак не был несчастливым, они полюбили друг друга, возможно, только потому, что привыкли, а не по другой причине. Что касалось Граса...
– Твой отец не такой плохой человек.
– Он – чудовище! – воскликнула Сосия.
– Нет. – Ланиус покачал головой. – Он совсем не кровожаден, в отличие от многих королей Аворниса.
– Ты сам знаешь, что он совершил.
– Да. Но он не принуждал ее, это очевидно. Он не причинил ей боли. Грас – не идеальный человек. Я никогда не говорил, что он такой. Но не идеальный человек – это далеко не чудовище. Если я так отношусь к твоему отцу, может быть, и ты сумеешь его понять.
– Может быть, – сказала Сосия, но взгляд у нее был как у маленькой девочки, которая копила злость, чтобы выпустить ее потом.
– Он... достаточно хороший король, – продолжал молодой человек. – Я неохотно признаю это, но я – не слепой. Вижу, чего ему удалось добиться. Все... не так уж плохо.
«А мне удалось бы добиться того же? – спросил он себя. – Смог бы я заставить людей подчиняться моим приказам?» Вряд ли. Король – любитель архивов, диковинных животных, семейных радостей?
– Разве хорошо то, что он сделал с этой женщиной? – спросила Сосия.
– Я не говорил, что хорошо, – ответил Ланиус. – Полагаю, ему и твоей матери, в конце концов, удастся во всем разобраться.
Грас не бросит Эстрилду только потому, что переспал с другой женщиной. Многие короли Аворниса поступили бы именно так.
– Надеюсь, – сказала Сосия. – Только не понимаю как.
– Пусть сами побеспокоятся об этом. – «И хвала богам за то, что не мы».
Алса смотрела на Граса так, как смотрят на что-то мокрое, липкое и вонючее, случайно оказавшееся под ногами. Выражение ее лица заставляло Граса чувствовать себя именно таким.
– Значит, уже дошло до этого?
– Боюсь, что да, – ответил Грас с несчастным видом.
– Ты прогоняешь меня? – В голосе колдуньи чувствовалась бесконечная горечь. – Почему ты не прогоняешь ее?
– Не могу, – сказал он со вздохом. – Она – мать моих детей. И... – Он замолчал.
За него закончила Алса:
– И поразмыслив обо всем, ты решил, что предпочитаешь остаться с ней, а не со мной.
– Мне очень жаль, – прошептал Грас.
– Тебе жаль? А что, по-твоему, чувствую я?