Из-за пазухи донеслось недовольное ворчание, а потом на свет Божий выбралась разбуженная крылатая ящерица.
— Гермиона, нет! — закричал я, пытаясь ухватить её хотя бы за хвост, но василиск с победным кличем вознеслась в небо. — Стоять! — кричал я. — Сидеть! Место! Вернись, я всё прощу…
Сердце сжалось от дурного предчувствия.
Она была такая крошечная по сравнению с громадными кожаными мешками. Такая… беззащитная.
— Ну всё. — проговорила Патриция, размазывая по лицу грязь замурзанной ладошкой. — Хана.
— Мне так жаль, — я еле удержался от всхлипа.
— Сами нарвались, — жестко констатировала Патриция.
Денница отбросил своего экоя, как ненужную тряпку, и подошел к нам. Приставил ладонь козырьком к глазам…
— Да, господа, — с уважением произнёс дем… ну, вы поняли. — Это вам не мы.
А Гермиона уже приступила к трапезе.
Она металась среди стаи экоев, как бешеная трясогузка, выхватывая то из одного, то из другого чудища немаленькие куски мяса и тут же, не отходя от кассы, заглатывая их целиком.
Экои щелкали вокруг неё челюстями, как ловящие блох псы, но не могли ухватить маленькую и вёрткую ящерку.
Тут и там раздавались истеричные, панические и жалобные крики.
— Что, не нравится?.. — Патриция запустила в стаю комком грязи. — Испытайте на своей шкуре, каково это: когда кушают живьём.
— Они тебя не понимают, — откликнулся Денница. — У экоев не то, что мозга, у них даже головы нет. Они действуют инстинктивно.
— Ну, а сейчас инстинкты подсказывают им драпать, — удовлетворённо заметила Патриция. — Молодец, Герми! Приятного аппетита.
— Ты знала, что она так может? — ко мне наконец-то вернулся дар речи.
Патриция пожала плечами.
— Просто до этого момента ей не представлялась такая шикарная возможность, — вместо Патриции ответил Денница. — Браво, Макс!
— Да я-то тут при чём?
А ведь эта милая ящерка спала у меня на груди… Прямо возле сердца.
— Заиметь ручного, натасканного на защиту хозяина василиска — это дорогого стоит.
— Никто её не натаскивал, — недовольно заметила Патриция. — Она сама его выбрала.
Гермиона как раз приземлилась мне на плечо и любовно придушила хвостом.
— Умница девочка, — я почесал ей шейку. — Я тебя люблю…
Ящерка довольно заурчала и потёрлась клювом о мою щеку. Пахло от неё кровью и горелыми покрышками, но… у всех свои недостатки.
Экои взлетели повыше и кружили там, как изрядно потрёпанные полотенца. Временами они издавали жалобные голодные крики.
— Надо убираться отсюда, — сказал Денница. — Скоро они придут в себя и устроят новую атаку. Я же говорил: мозга у них нет, так что учиться на ошибках они не умеют.
— И как они ещё не вымерли? — спросила Патриция.
— Исключительно за счёт дублёной шкуры и фантастического упрямства, — заявил Денница и хромая, пошлёпал по болоту.
Мы потянулись за ним.
Идти в одном башмаке было страшно неудобно, но почему-то я упорно не хотел выбрасывать и второй.
Казалось, избавившись от ботинка, став босым, я окончательно потеряюсь.
По мере движения солнце припекало всё сильнее. Грязь отваливалась от нас кусками и тихо падала обратно в родную среду.
Уже какое-то время до нас доносился приглушенный гул, а потом на горизонте появилось зловещее грибовидное облако.
То начинался город.
Интересно: пустят нас туда в таком виде?..
Внезапно я вспомнил, какие здесь, на Лимбе, постоялые дворы: с толстыми крепостными стенами и металлической сеткой, натянутой над двором.
Теперь ясно, зачем нужны эти архитектурные прелести…
— У кого-нибудь есть деньги? — спросил я.
Принять душ. Отдохнуть. Придумать план…
— У меня только мамина карточка, — буркнул Денница.
— А меня вообще пригласили, — откликнулась Патриция. — Какой смысл гулять за свой счёт?
И оба посмотрели на меня…
Ну конечно. Макс — богатенький Буратино, у него есть собственная страна и сколько угодно золотоносных шахт…
Я честно порылся в карманах.
Ничего. Хоть шаром покати.
Все монетки высыпались во время бурно проведённой ночи, и не менее энергичного утра.
Хотя…
Нащупав в одном из карманов пиджака дырку, в порыве гнездования прогрызенную Гермионой, и сунув туда палец, я почувствовал…
— Простите, ребята. Больше ничего нет.
На моей грязной ладони покоился один золотой.
Он казался таким одиноким, таким незначительным, перед глобальностью наших проблем, что мне стало стыдно.
В следующий раз буду более предусмотрительным: наделаю в карманах побольше дырок.
Денница и Патриция, как коршуны ринулись к золотой монетке и в лучших традициях стукнулись лбами.
Глава 17
Демангел шумно принюхался, хищно поводя над монетой крупным носом.
— Это заковийское золото, — произнёс он зловещим шепотом.
— Ну и что? — я пожал плечами. — Это плохо?
— Золото из копей Заковии оценивается совсем по другим стандартам, — тихо пояснила Патриция. — Ты что, даже ЭТОГО не знаешь?
— А по-моему, золото есть золото, — я подбросил монетку на ладони. Она упала аверсом — на котором был изображен… Ну да, я. Любимый. — Так что на это можно купить в Лимбе? Ведро горячей воды? Рулон бумажных полотенец? Ну хотя бы на пачку сигарет потянет?
— В Лимбе, — Денница уважительно ткнул пальцем в монетку. — На это можно купить замок. Или обширное поместье в экологически чистом районе. Или небольшой, но прибыльный завод по переработке отходов.
Я ещё раз подбросил монетку. Денница и Патриция не могли оторвать от неё взглядов. Как приклеенные.
— Ничего себе, здесь курс, — я и правда был удивлён. Привык, что золото скорее взвешивают, чем пересчитывают. Как факты.
— Не только здесь, — Патриция попыталась пригладить сбившиеся в колтун волосы. — В ЛЮБОМ измерении.
— Заковианское золото — это самое чистое золото, — добавил Денница. — У него даже нет пробы. Оно эталон. Любое другое по сравнению с ним — просто каменный уголь.
А я-то раздавал эти монетки направо и налево… Странно, что никто не просветил меня насчёт их номинала.
Но с другой стороны — незнание закона не избавляет от ответственности.
Умней, Максимка, — всегда говорила бабушка. — Дурака легко обмануть.
— Ты думаешь, почему драконы вот уже полторы тысячи лет воюют с Златым Замком? — вопросила Патриция.
— Ну как же… — я рассмеялся. — Украденный дедушкин глаз, семейная реликвия…
— Золото, Макс, — покачала растрёпанной головой Патриция. Кусочки подсохшей грязи забарабанили по нам с Денницей. — Для того, чтобы творить магию, драконам нужно золото. Много золота. Очень много.
— Заковианское золото обладает собственной гравитацией, — кивнул Денница. — Оно притягивает магическую энергию.
— Ладно, спасибо, что просветили, — я слегка поморщился. Как-то напрягал пиетет, с которым они говорили. — А теперь предлагаю пойти в город, найти обменник и поменять этот золотой на соответствующее количество местной валюты. Хотелось бы, знаете ли, помыться. И пожрать. Желательно, в таком месте, где еда не будет полита нефтью, и её не будут вырывать изо рта голодные экои.
— Лучше спрячь её подальше и никому не показывай, Макс, — категорично заявил Денница. — И хотя это на меня не похоже, поверь: для твоего же блага.
— Согласна, — Патриция неосознанно почесала щеку, в болото посыпались сухие чешуйки грязи. — Такая куча денег принесёт больше проблем, чем пользы.
Я ещё раз задумчиво подбросил монетку. Вспомнил, сколько таких я бездумно разбазарил, и усмехнулся.
— Спасибо, что так обо мне беспокоитесь. Нет, правда… Я это очень ценю. Особенно, Денница, то, что делаешь ТЫ. Но знаете что? Это всего лишь деньги. А деньги нужны для того, чтобы их тратить. Сейчас мы пойдём в город, и вселимся в самый лучший отель. Примем ванну. Не все вместе, каждый свою… Закажем какой-нибудь классной жрачки — помните, мы ведь собирались позавтракать? И выпивку. Много выпивки. Бочонок сорокалетнего односолодового. Для начала, конечно… О, чёрт. Я её уронил.