Это небесное тело было совсем другим. Более коварным, что-ли. Если так уместно говорить о ночном светиле…
— Понимаешь, — я сделал ещё одну попытку. — Термин демангел я придумал для того, чтобы совместить две твои ипостаси. Ну… — я бросил неуверенный взгляд на его макушку. — Ты же имеешь рога. И в то же время, носишь нимб. Я не представлял, что простая констатация факта может быть обидной.
— Ладно, проехали.
— Спасибо.
— А как же тогда мадам Люсинда?
Я вспомнил сморщенные поджатые губки, аккуратные, словно скрученные из алюминиевой проволоки, букольки вокруг мерзкой шляпки, острый, словно бы насильно вытянутый нос и… да. Кружевные перчатки без пальцев. Они, наверное, были хуже всего.
— М… А что с ней?
— ВОТ ЭТО, Макс! — Денница запустил в меня сигаретной пачкой. — ЧТО ты сейчас о ней подумал?
— ПОДУМАЛ?.. — голос дал петуха, и я покосился на Патрицию. Та сопела в две дырки. — Так ты всё-таки читаешь мысли?
— Скорее, угадываю, — поморщился дем… Денница. — С моим опытом это не так уж сложно. Итак?..
— Да не думал я ничего плохого! Я же не виноват, что она так выглядит. Ты только ВСПОМНИ этот её чопорный вид, благообразное платье и похотливые, будто раздевающие тебя глазки.
— Тут ты прав, она ужасна, — усмехнулся Денница. — Вся проблема в том, что она ЗНАЕТ, что ты о ней думаешь.
— О Господи.
— Да. Он тоже.
— Наверное, и Серпент… — я вспомнил, как с первой секунды, как только мы встретились, возненавидел меня главный городской маг.
— Ты в курсе, что его зовут Алоизий Гадес?
— Нет. А разве…
— Серпент — это прозвище. Обидное прозвище, обычно так его зовут за глаза.
— Но прозвище, — медленно сказал я. — Как правило отражает внутреннюю суть того, для кого предназначено. Вот я, например, Безумный Макс. И нисколько не обижаюсь, когда меня так называют. Потому что это — правда. Кукуха у меня давно отъехала.
— С чего ты взял?
— Я в другом измерении, сижу под мостом, весь облепленный грязью, как настоящий бомж, и бухаю с демоном и ангелом в одном флаконе. Да расскажи я эту историю любому психиатру, меня поместят в мягкую комнатку до конца жизни. И привяжут. Во избежание рецидива.
— Согласен, обычно люди предпочитают более прозаический образ жизни. Но пихать за это в психушку — перебор.
— А если я скажу, что при всем этом я — принц, и мне практически принадлежит самая богатая страна во Вселенной?
— Думаю, справка, а также антидепрессанты тебе будут обеспечены.
Я рассмеялся. Денница, глядя на меня, тоже.
И какое-то время мы посветили этому нехитрому занятию: хихикали, вроде бы успокаивались, затем смотрели друг на друга, фыркали и начинали по-новой.
— Ржете, как кони, — Патриция заворочалась и в нас полетели ошмётки подсохшей грязи и пучки травы.
— Он вернулся, Пат!
— Удивительно, и как ты не поставил на это кучу денег?
А, значит, Ини просыпается первой. Возьмём на заметку…
— Денница принёс выпивку. А ещё сигареты и новые шмотки.
— Ты что-то сказал о выпивке?
Точно Ини. Пат обычно отрицает тот факт, что и девушке иногда необходимо надраться в хлам.
Поднявшись, она сделала парочку упражнений, чтобы разогнать кровь — мы с Денницей, не стесняясь, наблюдали, как при наклонах выпячивается круглый аппетитный задок…
Подойдя, она вырвала бутылку из моих рук.
Сделав глоток, Ини всё-таки поморщилась: горло-то принадлежало непьющей Пат, и не привыкло к тому, чтобы в него заливали всякую гадость. Даже если это — лучший виски, который мне приходилось пробовать.
— Сколько тебе удалось выручить? — а вот это вернулась Патриция, прагматичность которой можно брать за эталон.
— Ну… — Денница смутился. — Не так много, как я рассчитывал, но…
— Сколько?
— Понимаешь, мне пришлось отключить свой дар убеждения, иначе меня бы…
— СКОЛЬКО?
— Сорок миллионов местных динариев.
— Э… Звучит, как вполне приличная сумма, — заметил я.
Сорок миллионов… — я покатал фразу на языке. — Такими числами мне ещё не приходилось оперировать.
— Сорок миллионов? — скептически поджала губы Патриция. — ВСЕГО?
— За вычетом того, что я потратил на шмотки, номер в отеле и виски.
— Да ты с ума сошел! — Патриция нависла над Денницей, как коршун. Я бы не удивился, если бы она пустила в ход кулаки — и даже привстал, чтобы оттащить её, если душа поэта не выдержит. — Сорок миллионов! Это же… Это же просто КОПЕЙКИ!
— Даже для того, чтобы собрать ТАКУЮ сумму, пришлось объединиться ВСЕМ менялам из улья Крэк, — пытаясь защититься, Денница поднял руки над головой. — Сообща они наскребли всего три миллиона, остальное можно будет получить по векселям в любом эльфийском банке…
Патриция чуток остыла и задумчиво сложила руки на груди.
— Векселя на предъявителя? В эльфобанке? — Денница быстро закивал. Совсем, как двоечник, которому совершенно случайно удалось ответить правильно. — Ладно, это уже кое-что. Можно будет сыграть на курсе в разных измерениях. Сгонять на Лукавию — там самые большие выплаты по облигациям…
— Патриция?
— А потом метнуться на Втор, и обменять облигации на ваучеры, потом конвертировать всё обратно в золото…
— Пат!.. — на меня уставились глаза человека, душа которого была где-то не здесь. — Пат! Зачем тебе так много денег?
— А? Что?.. — душа вернулась, но по-моему, не целиком. — Ладно, не важно. Проехали. Так где там ваша одежда?
Денница молча протянул ей один из пакетов. Второй передал мне.
— Принять ванну и нормально позавтракать мы уже не успеем, — сообщил он. — Плакал задаток, который я по-глупости оставил в отеле… Но если вы поторопитесь, мы успеем как раз к открытию подземки. И даже перехватить по шаурме, перед тем, как сядем в поезд.
— В подземку? — Патриция появилась из-за бетонной опоры в кроссовках, тёмных джинсах и такой же куртке. Волосы она убрала под кепку и даже умудрилась слегка подкраситься — всемогущий демангел позаботился о косметике… — Но я слышала, что подземка на Лимбе — это медленное и мучительное самоубийство для любого новичка. Туристов туда не пускают даже после подписки об отказе от претензий. Ты всё-таки решил укокошить Макса, а заодно — и нас вместе с ним?
— На поверхности сейчас ещё хуже, — поморщился Денница. — Война кланов в самом разгаре, банды рыцарей орудуют уже не только в дорогих районах, но и в трущобах. Любого могут пристрелить на месте, даже не спрашивая, кто он такой. Так что Ульи — единственный для нас способ добраться до башни Орловского.
А я подумал вот о чём: Деннице запретили приближаться к Лимбу. Потому что он был СЛИШКОМ даже для этого места…
— Если ты не врёшь для того, чтобы заманить Макса в очередную ловушку, — заметила Патриция.
Денница испустил усталый вздох.
— Послушай, дорогая…
— Никакая я тебе не дорогая!..
— Ну всё, хватит, — я протиснулся между ними и развёл руки в стороны, отталкивая Патрицию и Денницу друг от друга. — С вами приятно поговорить, но честно говоря, ребята, у меня уже ЧЕЛЮСТИ СВОДИТ. И вовсе не от зевков! Давайте просто заткнёмся, все вместе, сядем в эту чёртову подземку, доберемся до башни Орловского и свалим из Лимба.
— Орловского? — переспросила Патриция. — Значит, в первый раз я не ослышалась?..
Я покачал головой. Сжал губы, и сделал вид, что застёгиваю их на замок. А потом выбросил ключ через плечо.
Патриция пожала плечами в духе "а я вам говорила", и закатив глаза, двинулась прочь.
Туда, откуда доносился глухой шум просыпающегося города.
На трассе уже ревели, выбрасывая в воздух клубы чёрного удушливого дыма машины, качали стальными головами громадные механизмы, похожие на кровосмесительный союз морской каракатицы и подъёмного крана, ревели сирены полицейских и пожарных…