Выбрать главу

Рой абордажных торпед приближался к «Калидоре». Десятками они рассекали пустоту — темные тупоносые металлические акулы. Чистая и прямолинейная жестокость против пышущего роскошью тщеславия Детей Императора. Таково было послание Дуруна Аттика всем предателям, которых Железные Руки некогда называли своими ближайшими братьями. Таково было правосудие. Возмездие. Урок. Аттик намеревался сполна отплатить унижением за унижение, да еще и с процентами. Предатели восторжествовали на Исстване V благодаря эффекту неожиданности и огромному численному перевесу. Теперь же он покажет им фатальную правду о том, как ведут войну Железные Руки. Их методы не имели ничего общего с показушничеством Детей Императора. Ничего напускного, лишь точное и незамутненное искусство боя.

Дальнобойная артиллерия «Калидоры» рявкнула в ответ «Веритас феррум». Ударный крейсер получил первые повреждения, но он уже отступал, при этом продолжая стрелять и оттягивать на себя ярость «Калидоры». Боевая баржа ринулась в погоню, сама подставляясь под дождь абордажных торпед.

И под следующий удар в жестоком уроке Аттика.

Объекты астероидного пояса двигались по непредсказуемым и смертоносным орбитам. Для любого судна переход от точки Мандевилля до области космоса, расчищенной от обломков мощным гравитационным полем Полиника, представлял серьезную опасность. Слишком много объектов, слишком много траекторий, постоянно изменяющихся из-за случайных столкновений… Всегда существовал риск катастрофы.

Но порой риск можно превратить в определенность.

Через поле боя неспешно дрейфовала глыба льда размером с гору. Имея неправильную форму и несколько километров в поперечнике, она была достаточно велика, чтобы представлять угрозу для любых кораблей. Но при этом она была хорошо видна даже в таком темном уголке звездной системы, переливаясь тусклыми бело-голубыми оттенками в холодном свете солнца. Траектория уводила ее прочь от разразившейся пустотной войны. «Калидора», преследуя «Веритас феррум», оставила ее справа.

На борту одной из ведущих торпед Аттик смотрел в передний иллюминатор и видел, как ослепительный аметист «Калидоры» затмевает тусклую жемчужину небесной громадины. «Сейчас», — подумал он.

Словно повинуясь его приказу, сработали термоядерные заряды, установленные на ледяной глыбе. Тьму озарил яростный свет. Взрыв расколол небесное тело надвое. Один кусок, вращаясь, отлетел в черноту космоса. Другой же швырнуло прямо на «Калидору» — ледяной кулак размером с треть корабля. Двигатели боевой баржи полыхнули, начиная экстренный маневр уклонения. Задрав нос, корабль попытался уйти вверх с траектории столкновения. Заговорили орудия правого борта, поражая надвигающуюся гору лэнсами, снарядами пушек и торпедами. Ожесточенная бомбардировка выгрызала кратеры во льду и заставляла поверхность глыбы кипеть. Обломки и пар хвостом протянулись за ней. Любой корабль уже был бы уничтожен, а от экипажа не осталось бы даже пепла. Но у небесной горы не было экипажа, и ее курс не менялся. Отстреливаясь, «Калидора» не добилась ничего — только превратила ледяную громадину в комету.

И эта комета ударила баржу в нос. Попадание получилось не прямым, да и корабль был крепким. Но даже так лед смял переднюю обшивку, словно хрупкий пергамент, и разворотил нос корабля, уничтожив златокрылую эмблему. Умирающие орудийные системы извергали потоки плазмы, что разлетались в космосе полосами полярного сияния. Взрывы охватили целый километр корпуса корабля. Сотня шпилей исчезла, будто их никогда и не было. На несколько мгновений боевая баржа превратилась в гигантский факел, пожираемый собственным пламенем. «Калидору» бросило в разворот, и выхлопы двигателей лишь усиливали ее бесконтрольное вращение. Бортовые огни моргнули и погасли. За один полный оборот блестящий символ высокомерия Детей Императора объяла тьма.

Абордажные торпеды вышли на финальный заход. Аттик наблюдал, как «Калидора» медленно заваливается набок. Невозможно было представить, что такая огромная боевая баржа может стать настолько беспомощной. Словно целый континент внезапно ушел в дрейф. Капитан упивался зрелищем вражеского корабля, за считанные мгновения превратившегося в громаду мертвого металла в мерцающем ореоле его собственной боли. Один полный оборот без сил и контроля. Но затем энергия вернулась. Пустоту снова озарила гордыня «Калидоры». Корабль возобладал над собой и вновь развернулся для погони. Но он был ранен. Он все еще содрогался от вторичных взрывов. А еще он был зол и теперь искал цель для своей ярости.

Торпеды миновали развороченный, дымящийся нос и полетели вдоль корпуса боевой баржи. Под ними проносился самоцветный город башен — кисть для художника разрушений. А впереди находился командный остров — массивное венценосное сооружение на корме. И только сейчас завеса спала с глаз Детей Императора, и они узрели наконец истинную угрозу. Орудийные башни развернулись. Пушки обратили свой огонь на абордажные торпеды. Некоторые попали. В каждом расцветающем огненном шаре Аттик видел погребальный костер для своих легионеров. Но огней оказалось немного. Ударная группа прорвалась сквозь убогую оборонительную сеть.

В последние секунды перед столкновением Аттик вызвал по воксу все торпеды.

— Дети Императора исповедуют совершенство. Так давайте же преподнесем им наш дар, братья. Покажем этим предателям совершенство войны.

Глава 6

ФИЛОСОФИЯ НА БОЙНЕ. ОБЕЗГЛАВЛИВАНИЕ. КРЕОН

Абордажные торпеды поразили островную надстройку и глубоко вонзились внутрь — как множество колющих ударов гладия, направленного в глотку «Калидоры». Принятая Аттиком стратегия обезглавливания предполагала, что торпеды ударят по верхнему квадранту строения в главном кластере. Атакуя с множества направлений, они преодолеют оборону Детей Императора и при этом окажутся достаточно близко друг к другу, чтобы боевые отделения смогли при необходимости быстро соединиться. Аттика не интересовали машинное отделение или ангары. Он хотел заполучить капитанский мостик. Цель операции была исключительно проста и в этой простоте по-своему совершенна: всех убить, все уничтожить.

Торпеда Гальбы пробила обшивку боевой баржи на уровень ниже большей части остальных. От яростного трения буровой наконечник снаряда раскалился добела. С шипением распахнулся люк, и Железные Руки высыпали наружу. С ними были Кхи’дем и Птерон. Аттик великодушно согласился дать Саламандрам и Гвардии Ворона шанс вернуть себе толику чести, но на жестких условиях — лишь одному представителю каждого легиона дозволили ступить на поле мести вместе с Железными Руками.

Гальба и его воины оказались в галерее, освещенной таким же аметистовым сиянием, как и внешний корпус корабля. Теперь, оказавшись на свету, сержант увидел, что оттенками он напоминает скорее кровоподтек, нежели драгоценный камень. Мраморный пол был устлан ковром, но материал под ногами казался Гальбе слишком странным. Галерея вела к левому борту. Имея двадцать метров в ширину и почти километр в длину, она была спроектирована с расчетом на сотни посетителей, чтобы выставленными здесь чудесами могли насладиться как можно больше зрителей. Вдали галерею завершали две массивные бронзовые двери высотой в четыре роста космодесантника. Отделение двинулось к ним, проходя мимо гобеленов на стенах и под свисающими с потолка стягами. Сосредоточившись на дверях и в любую секунду ожидая нападения, Гальба удостоил выставленные напоказ шедевры лишь мимолетным взглядом. Отметил их наличие, только и всего. Маниакальное пристрастие Детей Императора к рисованию, скульптуре, музыке, театру и литературе его не заботило. В былые дни братства с III легионом — когда это было? Неделю назад? Месяц? Вечность? — Гальба бывал на кораблях воинства Фулгрима, и каждый раз среди этой показушной роскоши ему начинало казаться, будто он задыхается. Куда бы он ни посмотрел, отовсюду буквально кричали произведения искусства, требуя к себе внимания. Чрезмерная нагрузка на чувства угрожала ясности мышления. В те моменты Гальба особенно ясно понимал Аттика, систематически искоренявшего в себе все человеческое. Он стремился к чистоте машины, закалявшей тело и дух против потакания своим слабостям, которыми жили Дети Императора.