«Нет, — сказал нежеланный голос в голове. — Ты больше не дипломат. Теперь ты псайкер».
Заговорил Птерон:
— Ниже по расщелине архитектура примерно идентична. Однако часть строения все еще скрыта под землей. Насколько большая, сказать трудно.
— Какие-нибудь проемы выглядят важнее прочих?
— Нет. Как раз наоборот… — Птерон запнулся. — Каждое открытие по форме отличается от всех остальных. Но меня не покидает ощущение, что они лишь копии.
— Копии?
— Не хочу этого говорить, но, похоже, все здание было создано путем многократного копирования. Репликации.
— Ты только что это сделал.
— Не по своей воле.
Аттик издал электронный рык, отдаленно походивший на усмешку.
— Эта полемика могла бы заинтересовать летописцев, но нашей вылазке она не способствует. — Он двинулся ко входу. Отделения последовали за ним.
Пересечение порога по ощущениям напоминало проникновение сквозь мембрану. Гальба ожидал оказаться в узком туннеле, думал, что стены сожмутся, а затем дернутся в рвотном спазме, исторгая чужаков обратно наружу. Но вместо всего этого воины оказались в просторном зале. Снаружи постройка казалась погруженной в полную темноту, а в действительности ее нутро оказалось залито тусклым красным сиянием. Кровавые отблески наполняли пространство, перекрывая льющийся снаружи слабый свет. Далекий потолок опирался на колонны, расположенные под некоторым углом к вертикали. Боковые стены отстояли от центра зала на сотни метров, а через пятьдесят метров помещение упиралось в глухую стену, которая в точности соответствовала подъему плато. Стена же за спинами воинов была продырявлена рядами изогнутых арочных проходов.
— Ауспик, — вызвал Аттик.
— Ничего, — отозвался Камн.
— Источники энергии?
— Никаких.
— Ну разумеется. Ты вообще можешь сказать мне что-то конкретное, технодесантник?
— Капитан, даже само это место не поддается никаким внятным объяснениям. Показания противоречивы и постоянно изменяются.
Аттик кивнул.
— Что было верным мгновение назад, остается верным и сейчас. Здесь поработал варп. Однако его творение достаточно стабильно, поэтому мы должны исследовать его, пока не найдем спрятавшегося от нас врага.
Десантники двинулись дальше. Прямо впереди, у дальней стены, пол уходил вниз. Крутой диагональный скат привел легионеров в зал, полностью повторяющий тот, что остался наверху. И здесь тоже был свой скат, ведущий в новый зал-двойник. И там — то же самое.
Схема очень быстро начала нагонять головокружение. Если бы не различия в углах искаженных колонн, Гальба начал бы думать, что они спускаются сквозь один и тот же огромный зал снова и снова. В повторении их улавливалась мрачная целесообразность. За всем этим крылся смысл, хоть сержант и не мог взять в толк, какой именно. Воин осознавал размеры помещений. Они были замкнутыми, но просторными, как бы воплощая само понятие пространства, и, повторяясь, они словно указывали на бесконечность. В залах ничего не хранилось, не было никаких функциональных приспособлений, но они определенно что-то означали. Но звучали голоса, придававшие форму этому камню, и были намерения, купавшиеся в равномерном, лишенном теней багрянце.
Аттика не заботили ни голоса, ни то, что они говорили. Его единственной целью было идти вперед и убивать. Он намеревался любой ценой принести рациональность и здравый смысл на Пифос путем решительного уничтожения. Гальбу это не устраивало. Он хотел понимания. Если они не знают, с чем сражаются, то как могут надеяться победить? Возможно, если бы он услышал сказанное, то смог бы понять, как изгнать эти слова в бездну безмолвия.
Если бы он знал назначение здания, то мог бы предугадать нападение.
Отряд достиг нижнего уровня. Несколькими этажами выше внешние проходы начали упираться в сплошной каменистый грунт. Теперь воины находились в еще погребенных глубинах строения. Внутреннее свечение при этом нисколько не изменилось. Зал был похож на остальные, через которые пришлось пройти, но здесь вообще не было окон. Вместо этого во внешней стене зиял единственный круглый проем каменного туннеля, ведущего к центру плато. Очертаниями он напоминал Гальбе скорее трубу, нежели проход. Примерно через пятнадцать метров дальнейший путь преграждал завал. Больше идти было некуда. Путешествие заканчивалось здесь.
— По-прежнему никаких показаний, — предвосхитил вопрос Аттика Камн.
Пару секунд капитан ничего не говорил. Алые линзы его шлема, казалось, вспыхнули ярче прежнего, пронзая пелену кроваво-красного свечения его раздражением.
— Эти руины были обнаружены подозрительным способом. Здесь поработала какая-то сила. И у нее где-то должен быть источник.
— Возможно, не здесь, — предположил Камн. — Враг может действовать в некотором отдалении отсюда.
— Где? И с какой целью? — голос Аттика звучал так, будто он не ждал ответов.
Гальба осмотрел изгиб трубы. Что-то привлекло его внимание. Сержант изучил ее поближе и с удивлением обнаружил, что это самая настоящая каменная кладка, а не странный материал из верхних руин, отвергавший все возможные законы действительности. Стыки были практически незаметны — камни подходили друг к другу идеально, не требуя скрепляющего раствора. И на каждом было вырезано изображение зала, подобного тем, через которые десантники совсем недавно прошли. Вот колонны, вот ряды проемов на огромном пространстве… Но все было настолько уменьшенным, что казалось лишь абстрактными линиями.
И эти линии были соединены.
Как электрическая цепь.
Снизошло озарение.
— Это машина, — догадался Гальба.
— Машина, — повторил Аттик так, словно сержант оскорбил его лично.
— Смотрите, — Антон указал на стену. — Мы видели множество повторяющихся залов, которые сами по себе не имеют смысла. Они предназначены работать вместе. Как ячейки.
— Для чего? — спросил Камн.
— Не знаю, — признался Гальба. — Но этот свет… Эта энергия наполняет их.
— Я не вижу ничего, что нельзя было бы объяснить превратностями варпа, — отрезал Аттик. — Если это и машина, то неактивная, а это знание для меня бесполезно.
По трубе он вернулся обратно в зал.
— Вообще, вся эта затея была бесполезной. Строение мертво. Мы должны искать врага в другом месте.
Но Гальба на мгновение задержался. Он провел перчаткой по булыжникам, перегородившим путь. Камень осыпался от прикосновения — легче, чем он ожидал. Хотя расчистить завал все равно будет непростой задачей. Гвардейцы Ворона тоже не торопились уходить.
— В чем дело? — спросил Птерон.
— Ни в чем.
— Ты ничего не чувствуешь? — Ветеран снял шлем и теперь внимательно смотрел на Гальбу.
— Нет, — от пристального взгляда Гвардейца Ворона сержанту стало не по себе. — А ты?
— И я нет, — но сын Коракса, казалось, решил о чем-то умолчать.
Гальба направился обратно к своему отделению. Он сделал три шага, когда Птерон заговорил снова, заканчивая свой ответ:
— Но разве тебе не кажется, что мы должны бы?
— Нет, — сказал ему Гальба, намного быстрее и выразительнее, чем сам того хотел. «Нет, — твердил он сам себе, ускоряя шаг. — Нет».
Пока отделения поднимались по последнему скату, слова отрицания повторялись в ритме с ударами его сапог по камню. Но звучали они пусто. Антон не был уверен, что конкретно имел в виду Птерон. У него были свои подозрения, но он отметал их. И все же где-то глубоко внутри он чувствовал, что Гвардеец Ворона прав.
Гальба должен был что-то ощутить. Все они должны были. Аттик ошибался. Машина не была мертвой. Она просто бездействовала и, как подозревал Гальба, ждала своего часа. За этим гиблым свечением должна была таиться энергия. В одном сержант был согласен с капитаном — обнаружение постройки было свидетельством деятельности великой силы. Боевые братья шагали по ее владениям. Они не нашли того врага, которого ожидали увидеть. Возможно, они оказалась внутри него.