— Нам нужен туннель, — приказал он Камну. — Сейчас же.
— Все готово, брат-капитан, — отозвался технодесантник.
Рота отошла на безопасное расстояние. Камн активировал заряды. Взрыв прозвучал глухо, потерявшись за гудением энергетического луча. Но мощности хватило сполна — он пробил стену каменной трубы, создав брешь шириной с трех легионеров. Технодесантник был умелым подрывником — мощные заряды разрушили преграду, но при этом не завалили туннель обломками и не ослабили потолок, который мог рухнуть. Путь был открыт.
Аттик вошел первым. Перед воинами лежал путь обратно к поверхности, где, как он знал, бушует война. Но капитан медлил. Он был уверен, что происходящее внутри непробиваемого купола было критически важным. Он снова окинул взглядом тупик. Какой смысл в этих туннелях, если все они упираются в сплошную стену? Творение ксеносов — строение, механизм или оба сразу — было извращенным, его предназначение — смутным. Но капитан давно усвоил, что в его частях нет ничего бессмысленного. Туннели были проложены для какой-то конкретной цели. Вероятно, чтобы привести кого-то к куполу или, наоборот, выпустить оттуда. Когда рота собралась в проходе, Аттик внимательнее изучил стену купола.
— Что-то изменяется, — произнес он. Пульсация здесь шла гораздо быстрее, чем над остальной полусферой. Смотреть на нее было больно. Тьма мерцала энергией, не принадлежащей ни к одной известной части электромагнитного спектра, словно больной двойник настоящего света. Искажения усиливались с каждой секундой, и, пока капитан произносил два слова, они уже пересекли порог.
Аттик моргнул. Каждый из его глаз получал совершенно разную информацию, и этот разрыв сбивал с толку, терзая разум помесью жуткой мигрени и мощной цифровой отдачи. Воин закрыл сначала один глаз, затем другой. Человеческий видел в пульсации извращенную невозможность. Бионический же отметил нечто куда более глубокое и сложное — странное мерцание. Стена то исчезала из материального мира, то возникала снова, и состояния ее сменялись со скоростью крыльев насекомого. Аттик подобрал кусок кладки и бросил его в стену. Камень распался на атомы.
К капитану подошел Камн.
— Это ворота, — сообщил технодесантник.
Частота мерцания возрастала. Гул вибрации наполнил туннель, сметая пыль с крыши. Чернота стала настолько насыщенной и глубокой, что практически ослепляла.
— Железные Руки, — призвал Аттик. — Оружие к бою, — его охватила нетерпеливая уверенность. — Сейчас мы, наконец, увидим врага.
Гул перерос в пронзительный визг. Природа мерцания снова изменилась. Моменты пребывания врат в материальном мире становились реже, короче, сбивались с ритма. Победу одерживали промежутки, когда барьер был всего лишь иллюзией, воспоминанием о былой стене.
И это воспоминание угасло. С резким треском рассеивающейся энергии врата исчезли. Путь внутрь купола открылся.
Равно как и путь наружу.
Аттик не стал ждать, пока враг заявит о себе. В этой войне он был вынужден обороняться с самого возвращения из рейда в Гамартию. Довольно. Он вошел в купол, уже нажимая пальцем на курок болтера.
Пространство внутри было залито грязным сиянием — рассеянным лучом, что ударил в руну на вершине. Пол был абсолютно гладким и пустым, за исключением помоста в центре диаметром примерно в полсотни метров.
Внутренние стены были исписаны рунами, более сложными и крупными, чем те, что покрывали своды пещеры. Они служили источником света, но угасли, когда нечто возникло в центре купола. Поначалу оно выглядело как тонкая черта в воздухе, протянувшаяся от вершины полусферы к помосту. Линия искривлялась и рябила, словно пойманная молния, и с каждым движением она оставляла за собой копию себя. Всего за несколько секунд черная дерганая паутина опутала центральное пространство купола и принялась расползаться дальше. Короткие сегменты множились и соединялись, образуя все более ломкие формы.
Аттик быстро осмотрелся и понял, что укрыться негде. Весь урон придется принять на себя доспехам Железных Рук.
— Строимся дугой, — скомандовал он. — Ворота держать в центре. Они наши. Никого не пропускать. Вести сфокусированный огонь.
Узор застыл. И когда это произошло, Аттик понял, что смотрит не на паутину, но на панно из разломанной, растрескавшейся реальности. А затем раздался вой горна. Поначалу протяжный и глубокий, он постепенно нарастал от скорбного ужаса до визгливого восторга. Хрупкое полотно разлетелось, и заостренные осколки, падая, еще сильнее распороли материум. За хрупким слоем реальности раскрылись великие глубины безумия.
И из этих глубин пришла армия.
Орущие, ревущие, смеющиеся, рычащие, поющие, нечленораздельно верещащие и рассыпающиеся проклятьями орды хлынули внутрь купола потоком чудовищной извращенности. Плоть, рога, копыта, челюсти, когти, крылья, хвосты, клешни… Руки, служившие клинками, лезвия с глазами… Оружие, броня и жизнь, ставшие неразделимыми. Шкуры, багровые от гнева, розовые, словно у уродливых младенцев, зеленые, как порча, и белые, как гниль. Бурлящий рой извивающихся личинок не шел ни в какое сравнение с этим воинством. Личинки были всего лишь наброском, словно планета только испытывала идею, которая сейчас воплотилась во всей своей жуткой красе.
Аттик получил врагов, и это были демоны. Возможно, где-то в глубине — так глубоко, что он и сам не осознавал, — капитан догадывался, что его бой будет именно таким. А возможно, он просто наслаждался тем, что теперь ему было кого убивать. Предпосылки его и не заботили. Он принял реальность невозможного без колебаний, и лишь это имело значение.
— Убить всех, — приказал Аттик, повысив голос, чтобы перекричать вой рвущейся на роты орды. Он стал машиной. — Плоть не щадить! — рычал он, а снаряды уже вгрызались в передние ряды чудовищ. — Здесь нет ничего, кроме нескончаемой слабости! Мы отринули плоть, и нас не затянет в это болото. Истребить ее! Очистить планету от низменной жизни!
Реактивные болты рвали цели на части. Некоторые демоны падали, умирая так же легко, как и прочие разумные существа. Другие поглощали урон, даже не замедляясь. Третьи изменялись буквально на ходу — они корчились и вопили, их мышцы, кожа и кости рябили и трещали, пока на месте одного монстра не появлялось два. Из рваной дыры в реальности продолжали прибывать чудовища. Бездна варпа была полна извращенной прожорливой жизни, и не было ей конца и края.
На единственную роту низвергались целые легионы.
Ведущие шеренги демонической заразы уже прорвались к Железным Рукам. Твари падали, изрешеченные и разорванные на куски шквальным огнем. И когда они умирали, то теряли свою форму, а плоть растекалась, обнажая все изъяны. Пол купола стал скользким от оплывающих тел. Но наступление не замедлялось.
В центре армии, словно ее ядро, вышагивала организованная группа кроваво-красных рогатых жилистых отродий, вооруженных мечами длиной с рост человека. Полчища чудовищ окружали их, будто пена на гребне огромной волны. Демонов было так много, что они карабкались друг на друга, лишь бы поскорее добраться до космодесантников. Формы их были столь же разнообразными, как само безумие. В некоторых было достаточно человеческого, и от этого их искаженный облик казался еще более омерзительным. Другие смутно напоминали собак — крупных, рогатых и бронированных. Но большая часть вообще не поддавалась никаким сравнениям. Они были хаосом из плоти, опухолью из лязгающих челюстей и хлещущих щупалец.
Аттик видел правду — проклятая армия бесконечна.
Так даже лучше.
— Вперед! — взревел он.
Получив приказ, Железные Руки сами перешли в наступление. Они больше не защищались. Металлический таран ринулся навстречу демонической орде. Болтеры покоились в магнитных кобурах. Воины готовились истреблять врага цепными мечами, силовыми кулаками и очищающим пламенем.