На этом следовало остановиться. Но Арин не сводил с нее серых глаз, и Кестрель почувствовала, что не сможет так просто оборвать свой рассказ. Это все равно что солгать. Он бы сразу заметил.
— Отец пригрозил лекарю смертью, если тот нас не вылечит.
— И он согласился. — В голосе Арина слышалось отвращение. — Чтобы спасти свою шкуру.
— Нет, не поэтому. — Кестрель взглянула на костяшки, лежавшие на столе. — Я не знаю почему. Потому что я была ребенком? — Она покачала головой. — Он сделал мне надрез, и зараза вышла вместе с кровью. Полагаю, так лечили все гэрранские врачи, раз ты узнал шрам. Потом лекарь остановил кровь и зашил мне рану. А после взял нож и покончил с собой.
Странная тень промелькнула в глазах Арина. Возможно, он пытался представить Кестрель семилетним ребенком, как часто делала она сама, глядя в зеркало. Пытался понять, что особенного увидел в ней врач, раз спас ей жизнь.
— А ваша мать?
— Отец попытался повторить то, что сделал лекарь. Я помню, как он порезал ей руку. Было очень много крови. Мама не выжила.
В наступившей тишине Кестрель услышала, как падающая ветка царапнула по стеклу. За окном темнело. Погода стояла теплая, но лето уже подходило к концу.
— Ваш ход, — резко бросил Арин.
Кестрель перевернула костяшки. Четыре скорпиона. Но неизбежная победа ее совсем не обрадовала.
Арин открыл свои пластинки из слоновой кости, которые с громким стуком легли на стол. Четыре змеи.
— Я победил, — объявил он и смахнул спички в ладонь.
Кестрель уставилась на костяшки, чувствуя, как все тело впадает в оцепенение.
— Что ж… — Ей пришлось откашляться. — Достойная игра.
Арин сухо улыбнулся.
— Я предупреждал.
— Верно.
Он встал.
— На этом я вас покину, пока удача мне не изменила.
— Я надеюсь отыграться в следующий раз. — Кестрель не сразу осознала, что по привычке протянула ему руку. Он посмотрел с удивлением, но руку пожал. От этого прикосновения сковавшее Кестрель оцепенение отступило, сменившись другим чувством, столь же неожиданным.
Арин отпустил руку.
— У меня много дел.
— Это каких же? — Кестрель старалась говорить непринужденным, шутливым тоном.
Арин ответил ей в том же духе:
— Например, поразмышлять о том, что делать со свалившимся на меня богатством. — Он широко раскрыл глаза, изображая восторг, и Кестрель улыбнулась.
— Я тебя провожу, — предложила она.
— Думаете, я сам не найду дорогу? Или боитесь, что я что-нибудь украду?
Лицо Кестрель приняло надменное выражение.
— Я все равно иду на прогулку, — заявила она, хотя до этой секунды никуда не собиралась.
Они молча прошли по коридорам и спустились на первый этаж. Кестрель заметила, что Арин чуть замедлил шаг, проходя мимо дверей, за которыми находилось фортепиано.
Она остановилась.
— Чем тебя заинтересовала эта комната?
Арин бросил на нее колкий взгляд.
— Ничем. Какое мне дело до музыкального зала? — и зашагал прочь.
Кестрель, прищурившись, смотрела ему вслед.
13
Первый урок по стратегии прошел в библиотеке. Это было темное помещение, по всему периметру которого стояли полки с тяжелыми томами в красивых переплетах. Лишь немногие из них были написаны на валорианском: литературная традиция в империи развивалась слабо. Книги в большинстве своем были гэрранские. Надо отметить, что мало кто из валорианцев хорошо говорил на языке покоренного ими народа; читать же не умел почти никто, поскольку гэррани пользовались другим алфавитом. Тем не менее завоеватели не тронули библиотеки. Без гэрранских книг они бы смотрелись не так впечатляюще.
Генерал встал у окна — он не любил сидеть. Кестрель расположилась в кресле — исключительно из чувства противоречия.
— Идея создания Валорианской империи зародилась двадцать четыре года назад, когда мы захватили северную тундру, — начал отец.
— Ее было нетрудно завоевать. — С мечом в руках Кестрель ни на что не годилась, но по крайней мере она могла показать генералу, что хорошо знает историю. — Малочисленное население представляло собой разрозненные кочевые племена, которые жили в чумах. Мы напали летом, потери с обеих сторон оказались незначительные. Но это была лишь первая вылазка. Мы хотели понять, как посмотрят соседи Валории на наше стремление к расширению территории. Кроме того, эта победа была призвана поднять дух народа. Но пашен в тундре нет, пастбищ тоже, и рабов оттуда много не возьмешь. Так что сама территория практически бесполезна.