Кестрель обернулась.
— Что это значит?
— А вы, я смотрю, редкий гость на торгах? Проклятие победителя — это когда выигрываешь аукцион, заплатив непомерную цену.
Толпа редела. Распорядитель торгов расхваливал нового раба, но невидимая нить, которая притягивала валорианцев к арене, уже ослабла. Представление закончилось. Теперь ничто не мешало Кестрель уйти, но она почему-то не могла пошевелиться.
— Я ничего не понимаю, — пожаловалась Джесс.
Кестрель и сама не понимала. О чем она только думала? Что и кому хотела доказать? «Нечего тут доказывать», — сказала она себе. Кестрель повернулась спиной к арене и заставила себя сделать шаг вперед, оставляя все, что натворила, позади.
2
Зал ожидания для покупателей представлял собой террасу, с которой открывался вид на улицу. Внутри стоял стойкий запах пота. Джесс ни на шаг не отходила от подруги, опасливо поглядывая на железную дверь в углу. Сама Кестрель изо всех сих старалась не смотреть в ту сторону. Она никогда раньше здесь не бывала. Покупкой домашних рабов занимался либо ее отец, либо управляющий.
Аукционист стоял возле мягких кресел, поставленных для валорианцев.
— Ага! — заулыбался он при виде Кестрель. — Вот и победительница! Я боялся, что заставлю вас ждать, поэтому ушел с арены, как только смог.
— Значит, вы лично встречаете всех покупателей? — удивилась Кестрель его услужливости.
— Только избранных.
Кестрель стало любопытно: слышен ли их разговор через решетку окошка в двери?
— В остальных случаях, — продолжил распорядитель, — оплату принимает моя помощница. Она сейчас на арене, пытается пристроить близнецов к господам. — Он закатил глаза, всем своим видом показывая, как хлопотно продавать родственников вместе. — Ну, — пожав плечами, добавил он, — может, кому-то нужен комплект.
В зал вошли еще двое валорианцев, муж и жена. Распорядитель улыбнулся, предложил им присесть и заверил, что вот-вот освободится.
— Это знакомые моих родителей, — прошептала Джесс. — Ты не против, если я пойду поздороваюсь с ними?
— Конечно! — ответила Кестрель.
Она понимала, что Джесс не хочет лишний раз сталкиваться с грубой изнанкой рабовладения, хотя каждый день пользуется трудом рабов: ранним утром одна рабыня готовит ей ванну, а поздним вечером другая распускает ее волосы перед сном.
Как только Джесс ушла к своим знакомым, Кестрель выразительно посмотрела на распорядителя аукциона. Тот кивнул, достал из кармана большой ключ, открыл дверь и сделал шаг внутрь.
— Ты, — приказал аукционист на гэрранском. — На выход.
Послышался шум, после чего распорядитель снова появился в дверном проеме. За ним шел раб. Он поднял голову и встретился взглядом с Кестрель. Глаза у него были серые, как холодная сталь.
Кестрель вдруг испугалась. И дело не в серых глазах, которые были не редкостью среди гэррани. Пугающее впечатление скорее производила разбитая скула. Так или иначе, Кестрель почувствовала себя неуютно. Мгновение — и юноша отвел взгляд и уставился в пол, спрятав лицо за длинными прядями волос. Кестрель успела заметить следы побоев — одна щека распухла.
Раба как будто ничто вокруг не интересовало. Для него попросту не существовало ни Кестрель, ни тюремщика, ни его самого.
Распорядитель торгов запер железную дверь.
— Ну вот, — хлопнул он в ладоши. — Осталась мелочь — оплата.
Кестрель протянула ему кошелек.
— Здесь двадцать четыре.
Аукционист помедлил.
— Двадцать четыре — не пятьдесят, госпожа.
— Вечером я пришлю остальное с управляющим.
— А если он, скажем, заблудится по дороге?
— Я дочь генерала Траяна.
Распорядитель улыбнулся.
— Я знаю.
— Для нас это не деньги, — продолжила Кестрель. — Просто сегодня у меня нет с собой пятидесяти клиньев. Или вам недостаточно моего слова?
— Разумеется, достаточно.
Аукционист не предложил забрать покупку в другой день, а Кестрель, в свою очередь, не стала спрашивать, почему он с такой злобой посмотрел на юношу, когда тот проявил непослушание на арене. Она подозревала, что, если молодой раб останется здесь хоть ненадолго, распорядитель не упустит возможности отомстить ему.
Аукционист задумался. Выбор был непростой. Можно отказаться отдавать товар, пока не будет полной суммы, но тогда покупательница, чего доброго, оскорбится, и сделка сорвется. А можно прямо сейчас забрать чуть меньше половины денег, рискуя так никогда и не получить остаток.