Нельзя было касаться прохладных клавиш и вдыхать это изысканное напряжение, которое отделяет тишину от звука.
Она вспомнила, как долго Арин отказывался петь. У Кестрель не было такой силы воли. Она села за инструмент и начала играть.
Кестрель легко догадалась, какие комнаты принадлежали Арину до войны. В них стояла тишина, повсюду лежала пыль. Всю детскую мебель отсюда давно убрали, так что эти покои ничем не отличались от других. На окнах висели пурпурные занавески. Видимо, последние десять лет они отводились не слишком важным гостям и отличались лишь тем, что внешняя дверь была из другого, более светлого дерева, и тем, что в гостиной на стенах висели музыкальные инструменты.
Их оставили для красоты. Видимо, семье Айрекса детские инструменты показались забавными. Над камином висела деревянная флейта. На дальней стене выстроились в ряд крошечные скрипки, каждая следующая больше предыдущей. Последняя из них была вдвое меньше взрослой скрипки.
Кестрель стала чаще сюда приходить. Однажды, узнав от Сарсин, что Арин вернулся, она пошла в его старые покои, погладила самую большую скрипку и осторожно ущипнула верхнюю струну. Раздался неприятный звук. Инструмент был совсем испорчен — как и все остальные. Неудивительно, ведь скрипки десять лет провисели без чехлов и с натянутыми струнами.
Где-то у входа в покои скрипнула половица. В комнату вошел Арин, и Кестрель поняла, что ждала его. Иначе зачем бы она приходила сюда так часто, почти каждый день? И, даже признав этот факт, все же оказалась не готова к его появлению.
Теперь он знает, что она трогала его вещи.
Кестрель опустила глаза и пробормотала:
— Прости.
— Все в порядке, — заверил он. — Я не против.
Он снял скрипку со стены и дал ее Кестрель.
— Ты помнишь, как играть? — спросила она.
Арин покачал головой.
— Нет, почти все забыл. У меня все равно никогда не получалось. Я больше любил петь. До войны я очень боялся лишиться этого дара, как часто случается с мальчиками. Когда ты мальчик, неважно, как ты поешь в девять лет. Ты знаешь, что в какой-то момент все изменится, и остается лишь надеяться, что твой новый голос тебе понравится. Мой начал ломаться через два года после войны. Поначалу это был просто жуткий скрип. Потом все наладилось, но я понятия не имел, что мне с ним делать. Я был благодарен богам за этот дар, но в то же время злился, что ему нет никакого применения. Ну а теперь… — Он пожал плечами, словно посмеиваясь над самим собой. — Теперь я порядком заржавел.
— Нет, — возразила Кестрель. — Неправда. У тебя красивый голос.
Он промолчал, но это была уютная тишина.
Кестрель сжала в руках скрипку. Она хотела задать Арину вопрос о том, что же все-таки произошло в ту ночь, когда на них напали, но никак не могла собраться с духом. Смерть его родных была, как сказал бы ее отец, «пустой тратой ресурсов». Валорианцы не щадили гэрранских солдат, но старались не допускать гибели мирного населения. Мертвеца к работе не приставишь.
— Что такое, Кестрель?
Она покачала головой и вернула скрипку на стену.
— Не бойся, спроси.
Кестрель вспомнила, как отказалась выслушать его тогда, стоя возле карты в ночь после бала. Ее снова охватил стыд.
— Можешь спрашивать что угодно.
Она никак не могла сформулировать вопрос, но наконец сказала:
— Как ты выжил во время атаки на город?
— Мои родители и сестра сражались. А я нет.
Извинения были ни к чему, ведь ими ничего не исправишь. Ее народ построил свою жизнь на чужом горе. Но Кестрель все-таки произнесла:
— Мне очень жаль.
— Ты не виновата.
Они направились к выходу из покоев. В последней комнате — приемной — Арин на секунду задержался, прежде чем открыть дверь. Пауза была едва заметной, но этого мгновения Кестрель хватило, чтобы понять: внешняя дверь светлее остальных не потому, что ее специально сделали из другого дерева. Она просто новая.
Кестрель взяла Арина за горячую и шероховатую руку. На ногтях еще оставался уголь, которым топили горн в кузнице. Его кожа покраснела от того, как часто и тщательно он пытался оттереть руки. Они переплели пальцы, а затем вместе вышли в коридор, оставляя за спиной призрак двери, которую десять лет назад выбили валорианские завоеватели.
После этого Кестрель чаще стала искать его общества под предлогом того, что она хочет научиться выполнять какие-то дела по дому, например чистить сапоги.
Теперь Арин все чаще оставался дома, а в походы за город отправлял помощников.