Выбрать главу

Я вернулась в настоящее с дрожью. Михас пристально смотрел на меня, открыв рот.

— Что? Почему ты уставился?

Он облизал свои темно-розовые губы.

— Я надеюсь, что феи не прокляли тебя, — сказал он серьезно.

Мальчик был идиотом. Брат Космин сказал ему, что на колодец было наложено проклятие турков, а он всё ещё думает о том, что это были феи. Я не могла поверить, что папа нанял его.

Я развернулась и пошла искать Дидину.

Глава 9

Я проверила кухню и туалет на улице, а потом отправилась искать Дидину в западной башне, где её мать спала, а бабушка присматривала за спящими.

Я взбиралась на башню, каждую секунду ожидая, что меня начнет тошнить от воды в Маленьком Колодце, но ничего не происходило. У меня чуть-чуть крутило в области пупка, но это было из-за того, что я боялась даже подумать о причине, из-за которой Дидина сегодня утром не пришла в гербарий.

Когда я открыла дверь башни, мои худшие страхи оправдались. Дидина рыдала в объятиях госпожи Адины.

У меня пересохло в горле.

— Твоя… Твоя мать?..

Адина посмотрела на меня красными печальными глазами поверх головы Дидины.

— Да. Моя дочь… ускользает.

Я плюхнулась на стул и поражённо уставилась на свою приятельницу.

— Мне жаль, — прошептала я. Я даже представить не могла, что бы я делала, если бы передо мной лежал проклятый Па. Или умирал. Да, мы не всегда прекрасно ладили, и он очень быстро был готов поверить в мои худшие черты характера, но… Но он был единственным, кто у меня остался. Он сделал для меня куда больше, чем большинство из отцов делали для своих дочерей.

— Бабушка, должно же быть что-то, что ты можешь сделать! — молила Дидина.

Адина беспомощно посмотрела на девочку. Мы все знали, что сделать ничего нельзя. Я уже обговаривала это с Адиной. Когда кто-то из проклятых начинал «ускользать», за несколько недель от них оставались лишь кожа и кости, и они просто… умирали.

Затем мы с Адиной встали и пошли, чтобы помочь ей с проклятыми спящими. Это было лучше, чем плакать. Мы помыли их тела, накормили и подвигали конечности. Мы проверили язвы, наличие вшей и блохи.

Я двигалась в угрюмом молчании, ругая себя за свой эгоизм, общая, что буду лучше. Я так кинулась очертя голову в загадку разрушения проклятия, предвкушая вознаграждение и предоставленных возможностях, что забыла о правде, которая откроется при разгадке проклятия.

— Прости меня, — сказала я снова, пристально глядя на спокойствие Дидины, которая сильными руками расчесывала волосы своей матери.

— За что ты просишь прощения? — спросила она. — Ты ничего ей не сделала. Ни одному из них. Это все произошло задолго до твоего приезда.

Я печально улыбнулась Дидине.

— Если бы моя мама не умерла, а просто уснула, то я украла бы солнце и звезды, чтобы разбудить ее.

— Если бы я знала как, — холодно ответила Дидина, и я осознала, что с моей стороны это прозвучало как обвинение в том, что она недостаточно старается.

— Нет, Нет, ты меня неправильно поняла. Я имела в виду… спасибо за то, что ты так добра ко мне, Дидина.

Холодная злость растаяла на ее лице, оставив позади озадаченное выражение лица.

— Что ты имела в виду? Я не… Я не особенно была добра к тебе, Ревека.

— Нет, не особенно. Но я бы просто отшлепала всех девчонок, которые бы думали, что вознаграждение намного важнее, чем моя мать.

Выражение лица Дидины смягчилось.

— Ревека, ты действительно старалась разбудить спящих. Я, — она прислонила руку к сердцу, — я благодарна тебе за то, что ты пыталась.

Я кивнула.

— И я благодарна, что ты все еще не отшлепала меня.

Я осталась с ними до ночного плача по спящим, затем проводила Дидину на чердак гербария, где мы спали. И дала ей валерьяновый чай, чтобы помочь отдохнуть, а сама некоторое время, изучала физику, надеясь, что святой Хильдегард проявит чудо и оставит ключи к разгадке лечения на страницах своей книги по травам.

Когда же я, наконец, уснула, то увидела сон.