— Кто возвращается?
— Мои воспоминания о Верхнем мире.
Когда Михас ушел, я прилегла немного отдохнуть и уснула.
Когда я проснулась, Тела уже была в комнате, подготавливая одежду — один из знаков наступившего утра, на который можно ориентироваться в этой беспроглядной темноте.
Шатаясь, я встала с кровати и позволила Теле меня одеть. Я не могла сконцентрироваться и понимала, что в таком состоянии не смогу работать в гербарии. Пока Тела занималась моими волосами, я сидела неподвижно и думала об исчезающих душах в Тоносе, и насколько это совпадает с происходящим со спящими в Верхнем мире, где они порой буквально растворялись на глазах у Адины.
Мой изголодавшийся мозг подсунул отрывок вчерашнего разговора с нимфой, что-то о том, как происходящее в Верхнем мире отражается здесь. И возможно, так и есть, возможно, Подземный мир был тенью Верхнего. Или отражением.
Но что на счет умирающих растений? Падающих деревьев? Новой жизни, которая не появляется?
Новая жизнь, которая не появляется… Василий не мог зачать наследника, и у него не было детей годами. Он доказал, что не бесплоден много раз, много лет назад, но ни разу с тех пор.
Желудок свело от резкого приступа голода, и в то же мгновение Тьма вернулась, набросилась на меня и сжала, как капкан, прижимая к земле. Воспоминания нахлынули на меня: обрывки воспоминаний о кошмарах Мумэ Пэдурий, каждый час моей жизни, наполненный голодом, и каждая минута, наполненная страхом, с самого первого раза, как я прослыла лгуньей и испытала тяжесть руки аббатиссы, с первых звуков выстрелов пушек турков и до того момента, как принцессы напоили Дидину ядом, и я не могла спасти ее.
Когда Тьма, наконец, отпустила меня, казалось, я слышу ее смех.
Открыв глаза, я поняла, от чего пришла в себя. Тела легонько шлепала ладонями по моему лицу и произносила что-то, что, видимо, было моим именем, только сказанным с сильным акцентом. Она подняла меня и усадила в кресло.
Я бы решила, что это был голодный обморок, но я уже падала в обморок от голода раньше, когда у нас совсем не было еды, и тогда все было иначе.
Я испытывала жуткий голод, но он был не так страшен, как Тьма. Воды Алеты помогали ее удерживать, но действие закончилось.
Мне стоит пойти к Драгосу, стоит поесть. Потому что пора бы уже признать, что Па не придет за мной. Прошел уже не один день, и лестница к башне принцесс разрушена. Он не придет.
Несмотря на ужас, охвативший меня от осознания этого, я также испытала облегчение. Тьма оставит меня в покое, и я перестану испытывать голод. Но если я поем, то стану королевой Тоноса, души перестанут пропадать и королевский лес опять оживет.
Я и не понимала, насколько давила на меня болезнь Тоноса, пока решение не всплыло само по себе.
Я поднялась и неуверенными шагами, на дрожащих ногах отправилась в коридор.
Глава 29
Стук в дверь остановил меня. Я покачнулась и села обратно в кресло, пока Тела впускала Михаса.
До меня долетел запах еды, аромат теплого хлеба и солености сыра. На долю секунды я решила, что он знает о моем решении и принес еды из Подземного мира. И как после этого могла идти речь о спасении? Прищурившись, я бросила взгляд на корзинку с едой, которую он нес на руке и отвернулась. Михас бы так не поступил.
— Отошли свою служанку, — сказал Михас, и я махнула рукой в сторону Телы и произнесла: «Кыш!», это все, что мне пришло в голову. Но она продолжила заправлять кровать. Пожав плечами, я повернулась к Михасу.
— Если ты не против, чтобы она узнала, тогда вот — твой отец принес еды.
— Что?! — в тот же миг мое желание остаться в Подземном мире до конца своих дней испарилось. Желудок заурчал.
— Да?! Па приходил?
— Да, я встретил его на опушке леса, около озера, когда он подал сигнал.
Михас подошел к столу и стал раскладывать содержимое корзинки. Я увидела хлеб, сыр, яблоки, груши, пироги с тимьяном и тарталетки. Казалось, что еды очень много, но на самом деле это было не так. Её хватит не больше чем на два — три дня, если нормально питаться.
Я умирала от голода. Думаю, ничего страшного, если я съем кусочек сыра, пока буду расспрашивать о новостях из дома. Я поднялась на ноги, схватила сыр и запихнула в рот. Ох, как же он был прекрасен, немного соленный и настолько вкусный, что у меня свело челюсти.
— Как Па попал сюда, если от лестницы в башню принцесс осталась одна крошка? — спросила я с сыром за щекой.
— У него свой путь. Он вырыл туннель.
— А.
Я прожевала и проглотила сыр. Еда! Прекрасная, восхитительная еда! Я оторвала кусок хлеба и почувствовала, как пропал и последний след от желания оставаться в этом мире.