Когда Тьма, наконец, отпустила меня, казалось, я слышу ее смех.
Открыв глаза, я поняла, от чего пришла в себя. Тела легонько шлепала ладонями по моему лицу и произносила что-то, что, видимо, было моим именем, только сказанным с сильным акцентом. Она подняла меня и усадила в кресло.
Я бы решила, что это был голодный обморок, но я уже падала в обморок от голода раньше, когда у нас совсем не было еды, и тогда все было иначе.
Я испытывала жуткий голод, но он был не так страшен, как Тьма. Воды Алеты помогали ее удерживать, но действие закончилось.
Мне стоит пойти к Драгосу, стоит поесть. Потому что пора бы уже признать, что Па не придет за мной. Прошел уже не один день, и лестница к башне принцесс разрушена. Он не придет.
Несмотря на ужас, охвативший меня от осознания этого, я также испытала облегчение. Тьма оставит меня в покое, и я перестану испытывать голод. Но если я поем, то стану королевой Тоноса, души перестанут пропадать и королевский лес опять оживет.
Я и не понимала, насколько давила на меня болезнь Тоноса, пока решение не всплыло само по себе.
Я поднялась и неуверенными шагами, на дрожащих ногах отправилась в коридор.
Глава 29
Стук в дверь остановил меня. Я покачнулась и села обратно в кресло, пока Тела впускала Михаса.
До меня долетел запах еды, аромат теплого хлеба и солености сыра. На долю секунды я решила, что он знает о моем решении и принес еды из Подземного мира. И как после этого могла идти речь о спасении? Прищурившись, я бросила взгляд на корзинку с едой, которую он нес на руке и отвернулась. Михас бы так не поступил.
— Отошли свою служанку, — сказал Михас, и я махнула рукой в сторону Телы и произнесла: «Кыш!», это все, что мне пришло в голову. Но она продолжила заправлять кровать. Пожав плечами, я повернулась к Михасу.
— Если ты не против, чтобы она узнала, тогда вот — твой отец принес еды.
— Что?! — в тот же миг мое желание остаться в Подземном мире до конца своих дней испарилось. Желудок заурчал.
— Да?! Па приходил?
— Да, я встретил его на опушке леса, около озера, когда он подал сигнал.
Михас подошел к столу и стал раскладывать содержимое корзинки. Я увидела хлеб, сыр, яблоки, груши, пироги с тимьяном и тарталетки. Казалось, что еды очень много, но на самом деле это было не так. Её хватит не больше чем на два — три дня, если нормально питаться.
Я умирала от голода. Думаю, ничего страшного, если я съем кусочек сыра, пока буду расспрашивать о новостях из дома. Я поднялась на ноги, схватила сыр и запихнула в рот. Ох, как же он был прекрасен, немного соленный и настолько вкусный, что у меня свело челюсти.
— Как Па попал сюда, если от лестницы в башню принцесс осталась одна крошка? — спросила я с сыром за щекой.
— У него свой путь. Он вырыл туннель.
— А.
Я прожевала и проглотила сыр. Еда! Прекрасная, восхитительная еда! Я оторвала кусок хлеба и почувствовала, как пропал и последний след от желания оставаться в этом мире.
— Как Дидина?
Лицо Михаса на мгновенье дернулось, и он стал упорно разглядывать гобелены на стенах, избегая моего взгляда.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, Лакримора же разбудила спящих, так? Вот я и спрашиваю, как там Дидина?
Михас наконец посмотрел мне в глаза.
— Лакримора не разбудила спящих, Ревека.
— Что?! — вскрикнула я. Тела вздрогнула от громкого звука и посмотрела на меня. Не заметив опасности, но прочитав выражение на моем лице, она направилась к нам. Я махнула ей рукой, чтобы она не подходила. — Лакримора хотя бы попыталась?
Михас глубоко вздохнул и начал теребить в руках рукава рубахи.
— Твой отец сказал, что она пыталась, но у нее не получилось. Нет лекарства, — я только открыла рот, но он тут же сказал: — Больше я ничего не знаю!
— Они пробовали дать им воду Маленького Колодца? Вода из колодца смешивается с Водой Жизни, с водами Алеты!
— Не знаю я, Ревека! Мне кажется, пробовали. Принцессы ведь пили эту воду, когда приходили сюда, они должны знать ее особенности.
Я плюхнулась в кресло обратно, ощущая себя маленьким ребенком. Я отправилась в Подземный мир, наивно полагая, что Лакримора сможет обратить последствия своего яда, и даже не подумала, что разрушила одно проклятие, но остается другое.
Теперь я точно не смогу съесть ничего в Подземном мире, пока точно нет. Связать себя с Тьмой, когда спящим нужна моя помощь? Мне столько нужно успеть, а у меня так мало времени и…
— Так мало еды, — прошептала я. — Почему он передал так мало еды?
— Ну, для начала, в Верхнем мире прошел всего один день с их возвращения.
— День? Но здесь мы уже… три или четыре дня!
— Я знаю. Тут время идет иначе.
— Я знаю, но… — я смотрела на еду, подсчитывая, в уме насколько ее хватит, если питаться не полноценно. Разница во времени была мне на руку в поисках лечения для спящих. У меня было больше двух недель на то, чтобы спасти маму Дидины, удержать герцога Стирии от вторжения и предотвратить войну.
Но время и мешало мне, если говорить о еде, которую присылает Па. Если я не смогу нормально питаться, то толку от меня в гербарии не будет. Еда от Па была моей единственной надеждой, единственной надеждой Сильвании и Дидины. Мне нужно оставаться сильной и перестать думать о себе, если есть хоть малейший шанс спасти спящих. И мне нужно как-то растянуть еду…
Пока я не поддамся искушению поесть еды Подземного мира.
Не сейчас. Я чувствую тяжесть болезни Тоноса на своих плечах, но сейчас я даже думать об этом не могу. Я заставила себя подняться из кресла. Даже набив рот сыром и хлебом, я не чувствовала себя достаточно хорошо, и ноги дрожали. Михас успел подхватить меня, пока я не упала, и вместе с Телой вернул в кресло.
— Все будет хорошо, — сказал Михас, — отец придет за тобой.
Он вложил мне в руку еще один ломоть хлеба.
В дверь постучали. Тела подошла к двери, за которой оказалась массивная фигура лорда Драгоса. Мы с Михасом застыли.
— Все в порядке? — спросил Драгос.
Я бросила взгляд на хлеб в руках и ответила:
— Да. Все отлично.
Пока мы молчали, Драгос рассматривал еду из Верхнего мира, разложенную на полу и столе. Для человека, который не говорит на нашем языке, Тела быстро догадалась что к чему, схватила мои грязные вещи и сбежала в коридор.
Драгос сделал глубокий вдох, а затем выпустил из легких воздух, пахнувший пеплом и миндалем.
— Я тебе кое-что принес, Ревека, — сказал он и затащил из коридора огромный ящик. Он поставил его в комнате и при помощи когтей поднял крышку. Михас быстрыми движениями стал собирать еду обратно в корзинку, но я заметила, как он запихнул несколько пирогов со сливами и тмином в ящики стола. Он вышел из комнаты с корзиной, и Драгос ему это позволил.
— Книги, — сказала я удивленно. Я поднялась с кресла, чтобы их рассмотреть. Там было как минимум три дюжины книг, и все в деревянных обложках.
— Кодексы, на самом деле, — сказал Драгос, — рукописи, в основном, на греческом и латыни. Это тебе.
— Это все — мне?
Я замолчала в удивлении, но не могу сказать, что меня это тронуло. Я взяла одну из книг и раскрыла ее: Consolatio philosophie, «философское сожаление». Другая была не совсем на латыни: Le livre de la cité des dames (Книга о граде женском). Я просмотрела книги, но не нашла ничего, что могло быть связано с гербологией или медициной.
— Спасибо, — сказала я искренне, хотя и сожалела, что не было ни одной книги по травам. Я была слишком шокирована, чтобы придумать, как выразить свою благодарность. У меня никогда не было настоящих книг.
— Я обязательно их прочитаю.
Когда-нибудь.
— Хорошо, — ответил Драгос. — Я подумал, что мы могли бы сегодня отправиться на поиск трав вместе в другую часть Тоноса. В те места, куда тебе трудно будет добраться самой, — он повел крыльями.
— Было бы здорово, спасибо, — ответила я, чувствуя, как мрачная реальность навалилась на плечи. На одно плечо легла проблема спящих, на другое Тоноса. И я никак не могла решить, за какую проблему браться в первую очередь. Но я не знала, какие травы растут в этом мире, и если бы смогла изучить их свойства, вероятно, и с приоритетами бы определилась.