— Когда ты будешь правителем умирающей страны на протяжении нескольких лет, тогда и можешь меня осуждать.
Он подошел к краю зала, расправил алые крылья и взлетел.
Этой ночью у меня закончилась еда.
Глава 32
День спустя я проснулась с ощущением дыры в желудке и с Тьмой, дразнящей и сокрушительной.
Слава Богу, Тела принесла свечей, разожгла огонь и дала мне Воды Жизни. Тьма отступила, даже когда голод усилился.
Как только Тела ушла по какому-то таинственному поручению, я переоделась в свою старую и удобную одежду — Теле не хватило наглости выбросить ее — и отправилась куда-нибудь, в любое место. Если бы я осталась в замке, я могла бы что-нибудь съесть.
Па придет сегодня, я уверена. Он просто должен. Я разделила все лекарства на две части, сделала копии записок и положила это все в корзинку, затем направилась к озеру.
Потом взяла лодку и доплыла до Королевского леса. Недалеко от берега заметила, что от весел у меня набухают мозоли, но это меня не остановило. На половине пути мне пришла гениальная идея — использовать чулки, как рукавицы. Это помогло, хотя и выглядело нелепо.
На другой стороне озера я забралась на холм, на котором на первый взгляд ничего не росло, и к своему удивлению обнаружила мясистое растение с зазубренными, похожими на драгоценности листьями, растущими вверх. Алоэ? Здесь, в Подземном мире? у брата Космина был горшочек с алоэ на окне в гербарии, потому что они не любят холод.
Я разломила один из листьев, в надежде внутри найти тягучий сок, как у алоэ из моего мира, и он там был, хотя и светился, как ртуть. Немного поколебавшись, нанесла его на мозоли.
В тот же момент я почувствовала холод на руках, как если бы окунула руки в сугроб. В Верхнем мире алоэ просто успокаивает поврежденную или обожженную кожу, но совершенно не так. В изумлении я сорвала немного алоэ и положила в корзинку. Оно было очень полезным! Жаль, я не могла придумать, как его использовать для решения проблем Тоноса и Сильвании.
Я устроилась под деревом, на солнце весеннего леса. Если Па придет, он будет тут или где-то неподалеку. Отсюда он подаст сигнал Михасу, затем Михас от самого замка направится к Па и пройдет мимо меня, что даст мне достаточно времени обсудить с ним необходимые вопросы.
Прошел ни один час, я собрала мох, немного вздремнула, написала еще несколько строк в записке к Адине. Даже начала составлять список болезней, которые видела у растений в лесу и придумывать, как бы я лечила их, если бы они росли у меня в саду.
Какое-то время спустя, часы и часы спустя, темная фигура в тяжелом плаще прокралась в рощу.
— Па-а! — закричала я.
Человек снял капюшон с головы. Это был не Па. Это была Лакримора. Я отпрянула от нее.
Она протянула мне корзинку. Я потянулась к ней с нетерпением, но остановилась в растерянности.
— Что такое? — спросила она.
— Ты отравила мою подругу. И десятки других людей.
— Лучше спать, чем стать женой змея, — вспылила она.
— А, это ты говоришь живым мертвецам в западной башне?
— Я сплю по ночам, если ты об этом. Никто из них не мог освободить нас от проклятия, а служение в Подземном мире кажется страшнее смерти. По крайней мере, большинство из тех, кого Драгос отпустил, не помнят ничего из своей жизни до служения ему.
— Ах, вы, самовлюбленные, эгоистичные принцессы! Одна из вас могла бы пожертвовать собой! Но ни одна не стала бы.
— А кто из нас бы смог жить дальше с грузом стыда и вины, отправив сестру во тьму навечно?
— Марикара смогла бы, уж точно.
— Мы бы не дали ей возможности! Марикара стала причиной всего этого. Мы никогда больше к ней не прислушивались, после того как она продала нас Драгосу за свою относительную свободу. Она была первая, кто попал в его королевство, и как последняя идиотка съела то, что ей предложили. Когда Драгос получил ее в свое распоряжение, он сделал ей предложение, и она выторговала себе относительную свободу, сказав: «О, Ваша Светлость, у меня одиннадцать сестер. Думаю, хотя бы одна из них захочет принять Ваше предложение!». Так она продала нас. Привела сюда и обманом заставила отведать местной еды… и все сама. Но остальные из нас… Мы бы не позволили никому отправиться во тьму. Особенно тогда, когда у нас был шанс освободиться всем вместе.
— Какой шанс?
— Если бы ни одна из нас не согласилась на протяжении двенадцати лет, то он бы освободил нас всех. Мы были на полпути.
Я думала, она презрительно ухмыльнется после этих слов, но она всего лишь протянула мне корзинку.
— Мы и тебя освободим, Ревека.
— Где мой отец? — спросила я, взяв в руки корзинку. Я тут же начала копаться в ней и нашла кусок хлеба, который сразу отправился в рот.
Она задрала рукав и показала мне вторую шапк-невидимку, ту, на которую мне не хватило стеблей. А я все думала, где же она теперь. Она начала расплетаться.
— Осталась только одна. И я взяла ее у твоего отца. Если Драгос меня поймает, он не причинит мне зла. Но если попадется твой отец, он его не отпустит. Не во второй раз.
Я нахмурилась. Меня раздирали противоречивые чувства. Я была благодарна ей за то, что она взяла на себя весь риск, и злилась от ее уверенности, что она так хорошо знает Драгоса. Неужели она и правда так уверена, что Драгос убьет моего отца, но все ей простит? Неужели наша помолвка значит меньше, чем все эти годы дурацких танцев?
— Убеждай себя, в чем хочешь. Спасибо за еду, в следующий раз принеси больше.
— Надеюсь, следующего раза не будет, — ответила она. — Твой отец освободит тебя, Ревека.
Я фыркнула в ответ.
— Не будем забывать, что я обещала выйти за Дрогоса в обмен на ваши жизни. А Па всегда очень настаивал на том, что я должна сдерживать обещания.
Конечно, если мне удастся найти способ излечить Тонос, Драгосу не нужна будет жена. Но Лакриморе этого знать не следовало.
— Это была вынужденная клятва. Он собирался убить твоего отца, — ответила Лакримора.
— И почему же вынужденная клятва теряет свою силу?
Меня раздражало, что она так спокойно принижает мое самопожертвование. Если так просто меня спасти, то какой смысл в моем поступке?
— У меня был выбор! И я заключила сделку и дала слово.
Лакримора закатила глаза.
— Послушай, сколько тебе? Четырнадцать? Ты всего лишь ребенок. Твое слово ничего не значит.
— Мне тринадцать, и я достаточно взрослая, чтобы стать подмастерьем. Так что мое слово значит столько же, сколько и твое. И я достаточно взрослая для осознания того, что Па должен мне поверить. Он не может сразиться с Драгосом!
— Почему бы и нет? Он искусный боец.
— Существует малюсенькая разница между «искусным бойцом» и «Демоническим драконом — королем Подземного мира»! Па может погибнуть, — как и Драгос. — В общем. Скажи Па, чтобы он позволил мне самой с этим справиться. Пока я не поем здесь, я смогу найти способ сбежать.
Все, что мне нужно сделать, это остановить исчезновение душ. Все, что мне нужно сделать, это излечить земли.
— Не переживай, — сказала Лакримора, — я знаю, как убить змея. Я узнала это у Его Светлости, пока мы танцевали все эти годы.
— Что?! — я почувствовала, что мне нечем дышать. — Зачем тебе убивать Драгоса?
— Это самый верный путь к спасению тебя, — ответила она, и ее глаза вспыхнули гневом. — Он змей! Ты знаешь, кто такой змей, Ревека! Он дракон, обманщик, соблазнитель и вор…
— Драгос не такой!
— Да неужели? Он заманил Марикару в Подземный мир, обманом заставил ее заключить сделку и пытал нас на протяжении шести лет. Он с радостью согласился взять в невесты ребенка, угрожая убить ее отца, и…
— Замолчи! — громко сказала я, практически закричав от отчаяния. Я услышала, как мой голос отразился от деревьев, и меня захватил стыд — за голос, за слезы, выступившие от злости. Я сморгнула их. Не хочу, чтобы Лакримора видела, как я плачу.
— Я ухожу. Возьми эту корзинку, передай все бутыльки и записки Адине и скажи ей, чтобы попробовала разбудить спящих. Это вся еда?