А чего он потерял в этой России? Говорит, что это его родина! Почва! Спятил. Да какая родина (просто курьез), когда он, остолоп, родился в Израиле, обрезан. Чушь собачья, книжная, воображаемая, выдуманная, виртуальная мнимость, манящая беспутная абстракция, от книг это, начитался “Братьев Карамазовых”, не Пушкина, а эту проклятую книжку следовало забросить куда подальше, за мельницу, небо было бы чище без этого гения, на душе легче и спокойнее, миф, начитался молокосос Достоевского, разговоры с чертом, ум за разум заскочил, сбит им с толка, голова засорена плевелами вздора, крыша поехала, задернулось плотной, черной завесой солнце, забыл, потерял свое имя (крепость Господняя), заочно безумно в Россию влюбился, проще, начисто, лже-оргазм, мерещится ему всё время интеллигибельная, несокрушимая, распрекрасная Россия! Нам смешно. Идиот, свет таких идиотов не видывал, на всемирном конкурсе идиотов занял бы 2-е место! А он твердит: В Россию! В Россию! Там — видно будет. Авось, русское авось, душа горит, азартная натура, русский всадник без головы, чудо-тройка, скачет, галоп, сам не зная куда. Нисколечко не страшится, что отца может каверзный кондратий серьезно завалить, какую дюжую совесть (термин Ибсена, слишком лояльный, осторожный перевод, лучше бы перевести — сучью, по существу это синоним) надо иметь, чтобы так относиться к родителям, такую подлянку подкинуть.
Не надо было пускать! Безмозглые дураки родители, сами во всем виноваты, можно было бы пофантазировать, донять, пронять на пользу дела юное сердце жалкими словами; следовало знать, что от России не легко заречься, что это не просто пьянь, вечная, беспросветная тьма, дырка от бублика, пустая, страшенная, черная дыра, в ней есть страшное притяжение, манит, сверкающая греза, песня песней, оптический обман, завлекает властная чара.
Стало быть, начинается, явил, обнаружил негожее, вызывающее, взбаламошное (это у них в роду, в крови, во вздорных, необратимых мутациях), легкомысленное поведение, добровольно на всех парах несется, мчится, дуй до горы, подожди, рога обломают, стало быть, летит, высокое парение, умылся из Израиля, заявился у нас, на Святой Pycи, остановился, приютился, бросил первый якорь, естественно, у деда, сексуального маньяка и бывшего диссидента; надо не забыть, сообщить злоязычие, интересно, что после печальной истории Якира и Красина муж Марины как бы опомнился, протрезвел, вышел из диссидентской комы, вообще разочаровался в людях порядком, разочаровался в распрекрасном правозащитном движении, ориентированном на Хельсинские соглашения, пошел в разнос, решительно порвал с этой публикой, да все эти Якиры, Красины (где твои глаза раньше были?), Амальрики Литвиновы, Сахаровы, имя им легион, — не люди, одно чванство (да как язык у тебя поворачивается?), не уважаю, не настоящее, маргарин; как не порвать с диссидентством, когда тебя раз в неделю тягает на допрос Александровский, жучит отечески, говорит хорошие, вразумлявщие, очень благоразумные речи. Да Павел Иванович много умней, честней всей этой дряни, умнее и благороднее, обещал не сообщать ничего на работе, и не сообщил (новое в марксизме!), мне стыдно не того, что я не был на Красной площади, когда ввели войска в Чехословакию, в Москве не было, шестерил, за инструкциями в ссылку к Красину ездил, а то бы обязательно увязался за ними, мне другого стыдно — зависел от этих ничтожных, тщеславных, чванливых людишек, пресмыкался пред Якиром, супермен, сын командора, символ, стыдно, очень стыдно, что подписывал их тщеславные, поганые писульки, не мог отказать, не хватало мужества плюнуть им в физиономию, сказать твердое нет, согнули в бараний рог, вот чего мне стыдно!
Еще одна измена, я изменял и многому и многим (Долой Березняки! Долой Марину! Долой демократическое движение!), не зря этого позорника Сахаров проклял; после благополучного, своевременного дезертирства ушел с головой в математику, говорят, у него есть интересный результат, так и говорят, таков их лексикон, удивляемся, оказывается - выдающийся математик, кто мог подумать, этот, ни рыба, ни мясо, тюха, очарованная душа, всегда под чьим-нибудь влиянием, вот уж никто не думал, можете ли представить, член-корреспондент, сначала Российской Академии, а когда эти все академии слились, то заделался настоящим академиком (вписан в ранг бессмертных, Александровскому следователю Якира и Красина, низкий поклон, мы ему обязаны: для математической науки сохранен ценный кадр); сильно переменился Юра, даже внешне, его не узнаешь, облысел порядком, помятое, опухшее лицо, вообще-то такая же очарованная душа, шалун, сладострастник с расстроенным, докучливым, больным воображением, слабина, привычки, необузданный выпивоха, допускающий частенько крайности, широкая русская натура и со всячиной, Рогожин, Митя Карамазов; ко внуку у Юры чувства проснулись, увлекся, души не чает расчувствовавшийся и состарившийся дед, с ласковым придыханием зовет Голубчиком, Зайчиком, как когда-то звал сына, ухилявшего в Израиль, живи, трехкомнатная квартира — твоя, нет проблем, ты — наследник!..