Миг – Ивенн едва успел резко обернуться, чисто инстинктивно – звук упругого, высокого прыжка – и падение.
А потом хлюпанье, с которым нож вытаскивают из чьей бы то ни было плоти. Что человек, что зверь в этом плане не сильно отличаются друг от друга.
- Что это было? – спросил Ивенн.
- Обед, вестимо, - ответил Таир.
Это и вправду оказался обед. Они нашли относительно сухое местечко под лапами раскидистой ели, правда, сидеть под ней нужно было с величайшей осторожностью – легчайшее прикосновение к ветвям было чревато целым каскадом ледяной воды на голову. Таир развел костер. Уютно трещали сырые, неохотно горящие дрова, источая запах тяжелого черного дыма.
- Сколько у этой твари было ног? – вдруг подал голос Ивенн, отбрасывая в сторону кость.
Его жующий собеседник ответил не сразу.
- Ты правда хочешь это знать? – наконец уточнил он.
- Не хотел бы – не спрашивал.
- Ну ладно. Шесть.
Если бы Ивенн до сих пор ел, он поперхнулся бы.
- О пресвятая Богиня, мы съели ищейку нойэлингов? – не поверил он своим ушам.
- Ага, - беззаботно подтвердил Таир. – За последнее время я таких уже десяток зажарил. И ничего, жив пока.
Проклятые твари… Единственные, наверное, существа, которых Ивенн любил меньше, чем их хозяев, зверей двуногих, а не шестиногих.
Чем только не шутит природа. Если бы он не знал, то не поверил бы, что действительно существуют такие твари, похожие на здоровых мохнатых жуков, только теплокровные, которые способны чуять святость и благодать. Их выводили нарочно и с самого рождения учили бесшумно наскакивать сзади, рвать зубами, впиваться в горло любому, кто хоть раз в своей жизни с должными чувствами произносил имя Богини, пусть не вслух…
Уже один этот факт дает понять, почему люди всегда будут воевать с остроухими.
- Это очень плохо, - решил Ивенн. – Если эта мерзость ошивается здесь, значит, и другие, ушастые, где-то поблизости.
- Вот уж не думаю, - возразил Таир. – Насколько мне известно, ищейки часто бегают сами по себе. Особенно… особенно если учуют кого-то, - закончил он немного неловко.
- Меня, например, - мрачно заметил Ивенн.
- Вот уж не думаю, - снова возразил Таир.
Что-что? Что он имеет в виду?
Вполне логично и объяснимо, что ищейки – он часто встречался с ними в лесах – запомнили его запах – запах человека, и не простого, а человека, ради веры убившего уйму их брата и отверженного Богиней народца тоже. К тому же, он всегда втайне надеялся, Вышняя Властительница ведь не могла оставить его старания незамеченными, не отметить его каким-то особым знаком – иначе почему он еще в глубокой юности понял, что его призвание есть ни что иное, как защита ее слова?
- Они были бы рады убить меня, - сказал Ивенн. – Я доставляю им немало неприятностей.
Таир обидно фыркнул.
- Кем вы себя возомнили? – вопросил он. – Неужто вы правда думаете, что каждый-каждый эльфийский сукин сын знает вас прямо в лицо? Что, по-вашему, вы такого сотворили, что они помнят вас в фас и в профиль и из тысячи отличили бы поступь вашего неуместного в лесу коня? Ну, убили десяток-другой отцов и братьев. Это не значит, что на другом конце леса, в другом их городе, при одной вести о вашем появлении дети будут прятаться под кровать.
Он сделал паузу, выдохнул и добавил:
- Вот меня они точно убьют, если встретят, любой из них, вне зависимости от пола и возраста. И будет удачей, если просто убьют. А то могут ведь и изобретательность проявить.
- А сам-то ты что такого ужасного сотворил? – насмешливо поинтересовался Ивенн.
- Дело не во мне, - ответил Таир. – Вы же не ищете повода убивать их. Вы убиваете их просто потому, что они – это они.
- Вовсе нет, - не согласился Ивенн. – Мы убиваем их, потому что они бесчеловечные кровожадные твари. В один прекрасный день они могут всем скопом заявиться в Энмор, и…
- Это при том, что всем известно, что в городах они как рыбы без воды, если не хуже, - перебил Таир. – А вас там тьма-тьмущая взрослых сильных борцов за веру. Неужто не справитесь? И к тому же – ведь если вдуматься – они еще только могут, а вы уже делаете.
В его словах было бы рациональное зерно, если бы не единственный постулат, тот якорь, который всегда верно удерживал Ивенна на месте, не давая унестись куда-то далеко и вечно дрейфовать по волнам нравственности и морали. Этот-то постулат он, не задумываясь, и озвучил.
- Так правильно, - сказал он. – Так угодно Богине.
- Когда знаешь, чего на самом деле хотят боги, - тихо проговорил Таир, - многие вещи теряют оправдание.
- О чем ты таком говоришь? – Ивенн нахмурился под повязкой, но вместо ответа парень заявил, уже громче и вроде как бодрее:
- А вообще, если вам интересно знать, что я обо всем этом думаю, мы не имеем права их убивать, потому что мы ничем не лучше их. Точно так же, как я не лучше вас. Чтобы иметь право без сиюминутной необходимости убивать кого бы то ни было, нужно самому быть идеальным, изжить все зло, обитающее внутри тебя. И судить с высоты своей идеальности. Да и вообще, если делить мир на плохое и хорошее, все становится плоским. Иногда есть не плохое и не хорошее, просто другое.
- А иногда есть плохое, - заметил Ивенн.
- Вам, вашей семье нойэлинги что-то плохое сделали? – осведомился Таир, и Ивенну почудилось, что в его голосе звякнула едва уловимая надрывная нотка. – Я имею в виду, кроме того, что они давали сдачи, когда вы без зова являлись к ним домой, чтобы все там сжечь и поломать.
Пальцы Ивенна сами собой сжались в кулак.
А ведь и верно. Если задуматься… Ничего плохого.
Вот только вслух он эту крамольную мысль не выскажет, ни за что.
И будет изо всех сил надеяться, что Богиня ее не заметила, отвлекшись в этот момент на какого-нибудь грешника.
Демон побери, видят небо и Вышняя, он предан ей до мозга костей, он самый преданный ее раб из всех, кого она только видела за свою многотысячелетнюю жизнь! Он скорее умрет, чем помыслит о измене.
- Пора, - вздохнул Таир, вставая. – Здесь рано темнеет…
Ивенн почувствовал запах горелой хвои – его спутник забрасывал костер мокрыми еловыми ветками.
- Лошадь не забудьте, - напомнил он.
- Такое не забывается, - усмехнулся Ивенн.
- Скажите, чем она питается? – полюбопытствовал Таир. - Травы-то в лесу не растет.
- Черникой. Она приспособилась, - ответил Ивенн.
Дождь вроде подутих. Потом собрался с силами и снова полил активнее, смывая последнюю надежду на ясную ночь.
- Знаете что, - неожиданно заявил Таир, - возьмите свой меч назад. Будем считать, что я вам доверяю.
Хорошо же доверие, усмехнулся про себя Ивенн. Вернуть меч слепцу, неспособному его применить…
Впрочем, у него и у самого доверия к странному незнакомцу тоже отнюдь не прибавилось.
Радовало одно – голова, до определенного момента с готовностью отзывающаяся мучительной болью на каждый следующий шаг, вроде как смирилась и решила вести себя хорошо. А ожог и вовсе совсем не чувствовался. Кто знает, как и чем лечил его проходивший мимо юнец?
Где-то близко-близко по правую руку ударил гром – будто пустой глиняный кувшин разбили камнем. Лошадь испуганно дернулась, издав короткое встревоженное ржание.
- Будет буря, - задумчиво проговорил Таир.
- Что, за время странствий успел выучить здешние приметы? – усмехнулся Ивенн.
- Да что их учить, - отмахнулся Таир. – Все проще простого. Если вокруг дождь, ветер и темно так, что хоть глаз коли, будет буря.
- Да, тут ты прав, парень, - согласился Ивенн, соглашаясь с подобной формулировкой. – Других примет у нас не бывает. Хорошо же нам будет сегодня ночевать…
- Мне – будет, - подтвердил Таир. – Вам – нет. Я вижу дом впереди. Выглядит он вполне по-человечески.
- Видимость бывает обманчива, - заметил Ивенн.
- Не спорю, - не стал отрицать Таир. – Но мне кажется, та женщина в окне вполне правдоподобна.
Они прошли еще немного.