- Выглядишь не по-здешнему.
Она и правда не по-здешнему выглядела. Больно уж светлокожа, и россыпь веснушек на носу выдает – здесь солнце слишком серьезно, чтобы целовать людей. А рыжих – пусть даже таких вот, тускло-светло-рыжих, на грани русости – в Иларии и вовсе отродясь не бывало. Разве что сыграло смешение чужих кровей, если, например, какой-нибудь романтический искатель приключений с Юго-западных островов, один из тамошних гордых обладателей волос цвета закатного солнца, нашел свою любовь на материке…
Или – страшно подумать – какая-нибудь ее прабабка согрешила перед лицом Богини с удальцом из их ушастого брата. Среди лесного народца и яркоголовые попадаются.
Всякое бывает.
А глаза у неосмотрительной девицы были неинтересного серого цвета, с робким проблеском не то грязной синевы, не то бутылочной зелени, не разберешь. Скучные, в общем, глаза.
И она была скорее тощая, чем хрупкая, Ле не смог не заметить.
Да и разговаривала она как-то странно. Вот сейчас – уставилась на него, смотрела-смотрела, наверное, с целую минуту, будто гипнотизировала, и вдруг как выпалила:
- Ты ведь Ле-Таир, верно?
- А? – рассеянно отозвался Ле. – Да, он самый.
Он уже успел привыкнуть, что люди узнают.
Узнают даже не его. Узнают его уши, недо-эльфийские, но уже и не человеческие, узнают его шрамы, его глаза. А если кто-то произносит его имя, вспоминают не его, а слова. Его слова, сказанные другим, и слова других, сказанные о нем, обычно с испуганным презрением, дрожащим в голосе говорящего, как какое-то отвратительное насекомое.
- Ты окажешь мне огромную услугу, если проводишь меня, - заявила девчонка, и это было довольно неожиданно.
Ле даже не сразу нашелся, что ответить. Его мысли сегодня жили собственной жизнью. А Том, бросив взгляд на его растерянное лицо, ответил за него:
- Мы можем найти тебе какого-нибудь хорошего парня, который…
- Да нет же, - возбужденно перебила его девица, присаживаясь на край все той же скамейки под деревом. – Это дело государственной важности! Вопрос жизни и смерти и даже более того… Суть в том, что…
Надо же, она умудряется перебивать даже сама себя, подумал Таир, ожидая, скажет ли она то, что хочет, или все же не сумеет.
Она сумела.
- Суть в том, что я принцесса, - сообщила она спокойно и как-то по-деловому, словно собралась заключать с ними сделку.
- Ты то же самое и этим сказала? – поинтересовался Том, указывая подбородком на подворотню, обитатели которой все еще не пришли в себя.
Фемто скептически хмыкнул.
- Дочь того самого короля, о котором все слышали, но никто почему-то не видел? – уточнил он.
- Да нет же, - отмахнулась девушка. – Другого. Наше королевство, оно совсем маленькое, но в состав страны не входит. А мне пришлось отлучиться по государственным делам. И теперь я пытаюсь вернуться назад.
- Тогда втройне глупо бродить одной, - подытожил Фемто. – Что же ты не взяла с собой преданных проверенных временем людей?
Она замялась и ничего не ответила.
Ле тем временем пытался сообразить, где же это королевство такое, что не входит в состав страны. Звучало это утверждение само по себе как абсурд. Все существующее на материке принадлежало либо Иларии, либо Диору, не считая пары тех особых случаев, когда права на тот или иной клочок неплодородной и, в общем-то, никому не нужной земли еще не были законно установлены. Нет, есть, конечно, еще Юго-западный архипелаг, который вроде как держит суверенитет, но ему в этом помогает много-много миль соленой воды, отделяющие острова от суши. И Морлон, единственный город на побережье, входящий в состав островного государства, тоже считается частью архипелага. И кому какая разница, что стоит он на твердой земле, простирающейся далеко вниз.
- Где твое королевство, принцесса? – спросил он, отчаявшись додуматься самостоятельно.
- В Драконьих горах, - ответила девица.
- Никогда не встречал там ничего похожего, - заявил Том.
- Ну, друг, ты ведь тоже не мог исходить в тех краях совершенно все, - возразил Ле.
- И то верно, - согласился Том. Внимательно посмотрел на новую знакомую, и имени своего не назвавшую, и сказал:
- Поведай, как тебя называть хотя бы?
По веснушчатому лицу пробежала быстрая тень смятения, поддавшись которому, люди начинают бормотать невнятные извинения. «Ой-простите-я-не-представился-какой-я-невежливый-не-подумайте-ничего-обычно-я-так-себя-не-веду…» Однако, видимо, работа принцессой все же чему-то учит людей, потому что девушка успешно подавила все порывы начать оправдываться и сообщила:
- Меня зовут Генриетта.
Том удовлетворенно кивнул.
- Хорошо, - сказал он. – Нас ты и сама знаешь, раз знаешь его, - он кивнул на Ле и обратился к нему:
- Так что же, может, и правда проводим, раз такое дело? Нам по пути.
Ле секунду поколебался, сам не ведая, между чем и чем.
- Я заплачу вам по приезде, - пообещала Генриетта, видя его сомнения.
Не то чтобы Ле оскорбился, но был близок к этому.
- Не в том дело, - сказал он, поморщившись. – Ладно, - решил, наконец и улыбнулся. – Пусть будет по-твоему, Том. Между прочим, ты и сам хорош. Назвался бы хоть, а то суров, прямо как не знаю что...
- И верно, - согласился Фемто где-то над плечом Ле. Он спрыгнул со скамейки, когда на нее присела Генриетта. – Мы ведь не так знамениты, как ты, Ле. Меня зовут Фемто, госпожа, - представился он и очаровательно улыбнулся новой теперь уже точно знакомой.
- Лошадь у тебя есть? – спросил Ле, обращаясь к ней же.
- Денег у нее точно нет, - определил Томас, бросив на девушку еще один краткий взгляд.
- С чего вы взяли? – поинтересовалась Генриетта с каким-то смысловым оттенком, отдаленно напоминающим вызов.
Ле-Таир едва удержался от того, чтобы усмехнуться. Надо же, даже такие бойкие, как она, Тома называют на «вы». Впрочем, при его-то массе фамильярничать действительно как-то не хочется.
- Тот, у кого есть хоть что-то, не станет направо-налево трезвонить о том, что он голубых кровей, - пожав широкими плечами, пояснил Том. – Если находится в здравом уме, разумеется.
На лице Генриетты метровыми буквами, состоящими из стыда за свою глупость пополам с досадой на того, кто ей на проявление этой глупости указал, написались слова «И правда».
- Как бы то ни было, лошадь есть, - сказала она вслух.
- Вот и чудно, - кивнул Ле и встал. – Потому что мы отправляемся прямо сейчас.
Ну естественно, у Генриетты была лошадь. Ведь не пешком же она сюда пришла. Более того, это была, насколько она могла судить при своих не особенно широких познаниях в данной области, хорошая лошадь. По крайней мере, она умела бегать, и быстро.
Ночевала Генриетта вовсе не в одном из тех грязных и темных мест, в каком вчера наняла горе-телохранителей. Просто какой-то внутренний голос, чутье, что ли, шепнул ей, что самые-самые крутые парни просто обязаны водиться в подобной среде обитания. Но и внутреннему голосу иногда свойственно ошибаться.
О нет, ночь она провела на вполне милом и чистеньком постоялом дворике, который содержала вдова, с виду порядочная женщина. Туда-то она и сходила, чтобы забрать из конюшни свою хорошую лошадь. Которую, кстати говоря, по воле не слишком изобретательного бывшего хозяина звали Незабудка. Генриетта всегда считала это странной шуткой.
Она договорилась со своими провожатыми встретиться по ту сторону городских ворот, так что теперь оставалось только надеяться, что они не попытаются завести ее куда-нибудь в темный угол и там убить.
Особенно этот, плечистый, которого Ле-Таир называл Томом. Он с его ударом, способным без молота железо ковать, всяко будет поопаснее, чем те два недоростка. С ними она и сама почти справилась.