— Что вы! Мне только… Просто ее ненависть заходит все дальше. Понимаете? Это какая-то одержимость.
Марфа Степановна покивала.
— Да, я вижу, — она сдвинула фотографии на край стола и наклонилась к посетителю: — На что ты готов?
— Я… просто… Я могу кровь…
— Без общих слов. Чего конкретно ты хочешь? У нас мало времени.
Глаза ведьмы сверкнули.
— Основное, я хочу, чтобы Ларка… Лариса… перестала меня ненавидеть! — выкрикнул Сухарев.
— Угу.
Марфа Степановна выпрямилась.
— Знаешь, — сказала она, — большинство клиентов, что приходят ко мне, ищут легкого пути, чтобы решить свои проблемы. Причем с их стороны требуется не так уж много усилий, чтобы найти выход из сложившейся ситуации самостоятельно. Но нет, они предпочитают, чтобы кто-то это сделал за них. Бог. Дьявол. Я. В общем, посредники. Бывает, что души их черны и полны зависти. Бывает, что они глупы и слепы. Бывает, что жизнь их построена на иллюзиях. И только где-то пятнадцать процентов всех случаев действительно требуют моего участия. Пропал человек, заболел, изменился вдруг, включилось родовое проклятие, ребенка затянуло в плохую компанию. А твоя проблема…
Ведьма замолчала. Сухарев ждал, чувствуя, как крутит живот. Ему вдруг показалось, что он стоит на краю обрыва. Дальше — тьма.
— Ты ведь знаешь, что за все придется платить? — спросила Марфа Степановна.
— Душой?
— В конечном счете. Но в твоем случае… Постой, я сейчас.
Под ведьмой скрипнул стул. Она встала и тенью направилась в дальний конец комнаты. Чуть слышно стукнула дверь второго выхода.
Сухарев зажмурился.
Как было. Ларке — тринадцать.
Она выходит на кухню в топике и повернутых до колен джинсах. Часть волос заплетена в тугие косички, часть покрашена в ядовито-розовый цвет. Худая, с независимо вздернутым носом девчонка, воображающая себя взрослой.
— Куда? — шипит Светка.
— Сюда.
Ларка демонстративно садится за стол. Некоторое время она смотрит на Сухарева, который, к своему стыду, не знает, что делать.
— Нравлюсь? — спрашивает она, выпячивая грудь.
Собственно, груди-то никакой нет, едва-едва оформляющиеся холмики, но этого достаточно, чтобы Сухарев впал в ступор. Он сначала кивает, потом, сообразив, как это все выглядит, отрицательно мотает головой. Ларка расплывается в улыбке.
— Че обсуждаете?
— Брысь отсюда!
Светка пытается согнать дочь со стула, но Ларка и не думает реагировать на толчки.
— Отстань! — произносит она, ставя упором ногу, и лишь гнется под напором матери, как своенравное деревце под ветром. — Дай я чаю налью!
— Наливаешь и уходишь!
— Ага.
— Это, кстати, твоя вина, — пеняет Сухареву Светка. — Мужской руки нет, вот она и распустилась!
Ларка набулькивает чаю. Кружка у нее большая, солидная, с рыцарем на боку. Под копытами рыцарской лошади надпись: «Все для прекрасной дамы». Все-таки Ларка красивая, думает Сухарев, украдкой косясь на дочь.
— Налила? — торопит Ларку Светка.
Сухарев понимает: ей не очень удобно. Наверное, каждый день при дочери крестила его разными словами, какой он негодяй, какой не отец, какое дерьмо, а сама взяла да и пригласила в гости. Все просто: Светке нужны деньги. Сверх того, что она получает в виде алиментов. И сверх того, что он отдает на Ларку сам.
Сухарев, в сущности, ничего не имеет против. Сидит на маленькой кухоньке. Угощается. Ждет.
— Мам, я не понимаю…
Ларка громко брякает ложкой о стенки, размешивая в кружке сахар. Ногти у нее выкрашены в черный и розовый. На левом запястье — нитяной браслетик, фенечка с бусинами.
— Тебе и не надо понимать! — злится Светка. — Тебе надо убраться в свою комнату и не отсвечивать!
— Это и моя кухня! — орет Ларка.
Ее щеки расцвечивают красные пятна. Сухарев думает: неужели они так грызутся по любому поводу?
— Извини, Лариса… — произносит он.
И тут же получает сладким чаем в лицо. Полную кружку. «Все для прекрасной дамы». Хорошо, что кипяток успел остыть.
— Лара!
Марфа Степановна появилась из глубины комнаты с маленьким зеркалом и свечой из темного воска.
— Вот, что я хочу тебе предложить, — сказала она, выкладывая предметы на стол.
— Что это? — спросил Сухарев.
— Атрибуты. Магические атрибуты.
Марфа Степановна переложила к зеркалу и свече одну из фотографий.
— И что это будет?
Ведьма улыбнулась одними губами.
— Проклятие.
— Нет-нет-нет, — замотал головой Сухарев, — я не хочу делать ей ничего плохого! Я хочу…
— Стоп! — подняла руку Марфа Степановна. — Ты искал помощи? Тогда будь добр, сначала выслушай, что тебе предлагают, а потом уже решай.