Когда датчане зажали их флотилию в Борнхольме, Дитрексену удалось ускользнуть и затеряться среди безлюдных островов соседнего архипелага Эртхольмме. Высокие обрывистые берега, хвойные деревья, дюны и скалы, птичьи базары и ни одной человеческой души – лучшего места для убежища не найти. Отсюда они продолжали изредка выходить в море, вылавливали купцов, безжалостно топя их суда, истребив все команду, предварительно перегрузив имеющиеся на борту товары. После заходили в один из портов, подняв нужный флаг, где избавлялись от грузов. Нет выживших, нет свидетелей. Жестоко, но безопасно. Затонувшее судно считалось пропавшим без вести, мало ли штормов случается на Балтике… Профессия моряка всегда сопряжена с риском. Ханс Гаусман – немец из Любека следил за артиллерией. С помощью корабельного плотника он изготовил под палубой потайные камеры для пушек, куда шесть из них опускались по прибытию в порт, а две продолжали оставаться на носу корабля. Какой же купец отправится в плавание безоружным! Лишние мушкеты и аркебузы также прятались за мастерски изготовленными фальшивыми перегородками трюмов, что даже при самом тщательном досмотре обнаружить их было невозможно. Дикая вонь гнилой рыбы отбивала желание у любого, кто хотел бы проявить излишнее любопытство и обследовать все укромные места парусника. Оружейный ящик, где хранились пара мушкетов, три-четыре устаревших аркебузы и несколько сабель, стоял открыто.
Сейчас «Заяц» держал курс к берегам Швеции. Цель похода казалась самому Дитрексену авантюрной, призрачной и недостижимой, но команда поддержала капитана, ибо цена, назначенная за успешное завершение, позволяла воплотить в жизнь его же давнишнюю мечту. Получив вознаграждение, они уйдут в Голландию и там купят себе настоящий корабль, на котором отправятся через океан, в те неведомые моря, по которым плывут огромные испанские галеоны, набитые золотом и серебром. Вот где настоящая добыча, не то, что эти купеческие суденышки с их барахлом, захватив которое вечно ломаешь голову – окупиться, не окупиться, и постоянные войны – все воюют против всех. Конечно, Балтийское море узкое, не поделить никак, вот и толкутся лбами, да носами кораблей. Там же, в Вест-Индии места всем хватит! Но до награды было еще немыслимо далеко. Им нужно было: во-первых, добраться, не привлекая внимание к замку, где содержался свергнутый шведский король, во-вторых, освободить Эрика, в-третьих, доставить на корабль и после все этого умудриться еще дойти до Нарвы и живым невредимым передать его московитам. Именно там, в Нарве команду ждала награда – бочонок золота. Но чтобы его заполучить… Единственное, что пока что способствовало морякам, это свежий ветер с оста, который наполнял паруса пинки, и необычная для ноября теплая погода, а значит, свободное ото льда море.
Вся история началась весной. «Заяц», после взятия на абордаж очередного призового купеческого судна и поступив с ним «обычным» способом, т.е. не оставив и следа на поверхности воды, пришел в Нарву и бросил якорь посреди реки. Дитрексену предстояло отправиться на берег в поисках покупателя на приобретенный за кровавую цену товар. Но капитан не успел еще приказать боцману подготовить к спуску на воду шлюпку, как вахтенный прокричал:
- Лодка с правого борта!
Стоящие на шканцах Дитрексен и штурман Петер Хазе, (его имя совпадало с названием корабля), облокотились на планширь с указанной стороны и внимательно всмотрелись в нежданных гостей. Четверо гребцов, рулевой и еще один человек, сидящий на носу лодки.
- Оружия не видно. – Промолвил штурман, посмотрев на капитана.
- Думаешь, не солдаты, не таможня? – Ханс продолжал пристально наблюдать за приближающимися.
- Не похоже. – Мотнул головой Петер.
- Хорошо. Нильс, - Дитрексен позвал боцмана, и широкие плечи, увенчанные лысым черепом, покрытым невнятного цвета платком, моментально появились над фальшбортом верхней палубы, - сбрось им трап. Пойдем, штурман, посмотрим, кому там не терпится нас увидеть. – Не торопясь они спустились на палубу.
Через несколько минут лодка причалила к борту «Зайца», гребцы ухватились за концы веревочной лестницы, натянули и, сидящий на носу мужчина ловко вскарабкался наверх по узким деревянным балясинам. Еще мгновение и, перемахнув планширь, он стоял перед капитаном и штурманом. Лет сорока, роста невысокого, одет во все черное. Немецкий кафтан с серебряными пуговицами, опоясан ремнем, на голове шапка темного меха, портки из добротного сукна заправлены в ладные мягкой кожи сапоги. Чернобородый, из-под шапки вихор торчит, курносый, глаза живые, прям радостью светятся, словно давних знакомых встречает, в плечах широк, в поясе узок, во всем справен, ловок, да, как тут же выяснилось и на язык не слаб. Шапку сорвал, поклонился в пояс, разогнулся, назвался Федором Михайловым сыном Шелковниковым, купчиной отъезжим. Не дожидаясь пока ему представятся, тут же предложил говорить на любом языке, что гостям заморским знаком более всего – на русском, немецком, датском аль свейском. Видать, грамотен купчина.