Когда впереди раздались быстрые шаги, я насторожился.
Кажется, прохожий. Один. Идет в нашу сторону. А у меня тут измененный мальчишка, готовый вцепиться кому-нибудь в глотку…
— Доброго вечера, — вежливо приподнял шляпу вывернувший из-за угла незнакомый мужчина.
— Доброго, — машинально отозвался я.
Нардис промолчал. Его плечи явственно напряглись. Беспечный прохожий, явно куда-то торопясь, буквально пробежал мимо него, обдав смесью тепла, запахов человеческого тела и хорошего вина, отчего у парня опасно загорелся взгляд. Однако он не сдвинулся с места. А когда силуэт растаял во тьме, Нардис повернулся и вопросительно приподнял одну бровь, словно спрашивая, выдержал ли он испытание.
Я, поколебавшись, кивнул, и его плечи тут же расслабились, хотя скрутившее его напряжение ощущалось буквально кожей. Однако он сумел себя сдержать. И даже спокойно продолжил путь. Правда, пару раз при виде прохожих его рука все же тянулась к висящей на поясе фляге, однако тут же отдергивалась, словно парень упорно боролся с искушением и в конце концов все-таки смог его победить.
Побродив по округе для верности еще полчаса и убедившись, что проблем действительно не будет, я поймал пустой экипаж и назвал вознице адрес.
— Улица Светлая? — удивился Нардис, услышав название. — Что, правда? Это же район богатеев! Нас туда стража не пустит!
Я на это только усмехнулся.
— Пока ты спал, в столице многое изменилось, поэтому теперь самые скверные дела вершатся не под покровом ночи, не в подвалах и подворотнях, а в богатых особняках, под блеском золотых люстр и в окружении немыслимой роскоши.
— Что, бандюганы вдруг стали приличными гражданами, раз им позволили селиться в Верхних кварталах?
— Правила изменились. Хотя ты прав — с некоторых пор, чтобы туда попасть, стали не нужны родовитые предки, — теперь достаточно иметь нужные связи и очень много денег.
Нардис быстро на меня покосился.
— Но сам-то ты все равно предпочел поселиться в развалюхе на улице Погасших фонарей?
— Там мое отсутствие не так заметно, как здесь. Да не волнуйся — за домом все время присматривают, так что наш визит, скорее всего, не станет неожиданностью.
Я оказался прав — когда экипаж подкатил к нужному особняку, нас уже встречал у ворот вышколенный дворецкий, а в окнах второго этажа, несмотря на поздний час, горел свет.
— Мастер Вильгельм, — склонился при моем появлении дворецкий. — Нам передали, что вы, возможно, появитесь. Вас уже ожидают.
— Господина Лемана тоже известили?
— Старый хозяин совсем плох стал в последнее время, — не поднимая головы, посетовал слуга. — Но весточку ему отправили. В ближайшее время ждем ответа.
— Благодарю. Провожать не нужно. Это со мной.
Дворецкий молча посторонился, давая Нардису пройти, и ничего не сказал насчет посторонних. Однако как только мы отошли, в его руках появился переговорный амулет, так что в доме нас встретили без всякого удивления.
— Мастер Вильгельм, — вежливо присела молоденькая горничная, на которую мы наткнулись в холле. — Госпожа сегодня принимает в малом кабинете. Вам что-нибудь принести?
— Благодарю, нет.
Девчушка коротко поклонилась и исчезла, явно осведомленная о моих привычках. Я же поднялся на второй этаж, отыскал нужную дверь и, без предупреждения ее толкнув, вошел внутрь.
Малый кабинет хозяйки дома был обустроен в строгом лаконичном стиле, обставлен минимумом мебели и ничем не напоминал дамский будуар. Скорее, это был мужской кабинет, причем сугубо деловой, не для широкой публики. Однако когда мы с Нардисом вошли, из-за стола поднялась миниатюрная, стройная и весьма миловидная леди лет тридцати пяти, которая при виде меня искренне улыбнулась.
— Здравствуй, Вильгельм. Получил-таки мою весточку?
Я поискал глазами, куда бы кинуть плащ, и кивнул.
— И тебе привет, Лу. Да, только что прочитал. Как у тебя дела? Как батюшка? Все ли спокойно?
Женщина стрельнула глазками в сторону Нардиса и кокетливо поправила выбившийся из прически белокурый локон.
— По-разному. С отцом тоже все непросто, но думаю, он будет рад тебя увидеть. А что за гостя ты привел в мой дом? Я его знаю?