– Правильно говорят, – кивнул Кэсерил. – Своими клыками они способны порвать собаку. Или лошадь. Или человека. Кабаны бегают гораздо быстрее, чем можно от них ожидать.
– А вы охотились в Кардегоссе? – спросил Тейдес.
– Несколько раз я там сопровождал на охоте своего лорда, ди Гвариду.
– Здесь, в Валенде, нет никаких кабанов! – вздохнул принц. – Но у нас есть быки. А это уже кое-что! Гораздо лучше, чем голуби или кролики.
Пытаясь успокоить принца, Кэсерил проговорил:
– Охота на кроликов – отличная школа для солдата. Пригодится, если придется охотиться на крыс. Иногда это единственная еда воина. А принцип охоты примерно тот же.
Ди Санда свирепо посмотрел на Кэсерила. Кэсерил же улыбнулся и, отвесив поклон, отошел, оставив принца наедине с его проблемами и его наставником.
За столом Изелль завела похожую песню, правда, объектом ее атаки стал не наставник, а бабушка.
– Бабушка! – проговорила принцесса. – Так жарко! Можно мы поплаваем в реке, как и Тейдес?
В связи с наступлением жары ежедневные верховые прогулки, которые принц совершал в компании наставника, грумов и пажей, были заменены на купания в огороженном заливе протекавшей возле Валенды реки – в том же самом месте, где в бытность свою пажом Кэсерил плавал в компании своих однокашников. Дамам, естественно, не позволялось участвовать в этих заплывах. Тейдес приглашал и Кэсерила разделить с ним и его свитой удовольствие дневного купания, но он вежливо отказывался, ссылаясь на свои обязанности по отношению к Изелль, хотя причина отказа была в ином: ему не хотелось, раздевшись, превратиться в мишень для вопросов о происхождении шрамов на исполосованной бичами спине. Он еще помнил недоразумение с мальчиком-слугой в бане.
– Конечно же, нельзя! – ответила принцессе провинкара. – Это неприлично!
– Но мы поедем не с ним! – настаивала Изелль, имея в виду своего наставника. – Пусть там будут только дамы.
Она повернулась к Кэсерилу.
– Вы говорили, что, когда вы были пажом, дамы купались в реке.
– Служанки, принцесса! – строго пояснила провинкара. – Простой народ. Это времяпрепровождение не для вас.
Изелль пригорюнилась. Жара и впрямь была невыносимой. Бетрис, надеявшаяся, вероятно, на более благосклонный исход переговоров, совсем сникла. Принесли суп. Все с ненавистью посмотрели на горячий пар, который поднимался над тарелками. Но, стараясь ни на йоту не отступать от этикета, провинкара взяла ложку и сделала первый глоток.
Кэсерил же неожиданно произнес:
– Но ведь леди Изелль умеет плавать, ваша светлость, не так ли? То есть ее научили, когда она была маленькой, так?
– Нет, конечно, – покачала головой провинкара.
– О! – отозвался Кэсерил. – О господи!
Он оглядел стол. Королева Иста отсутствовала. Поскольку ничто не мешало ему говорить об этом опасном предмете, он рискнул продолжить.
– Я в этой связи вспомнил об одной ужасной трагедии.
Провинкара, прищурившись, посмотрела на Кэсерила. Ее рука с ложкой застыла на полпути к цели; Бетрис же, напротив, отправила свою ложку в рот.
– И что за трагедия? – спросила провинкара.
– Она случилась, когда я служил в армии провинкара Гвариды, во время нашей войны с рокнарийским принцем Олусом. Его армия ночью, в грозу, перешла границу, и мне было дано задание эвакуировать дам из замка ди Гвариды, пока враг не окружил город. Полночи мы скакали, а к утру, на рассвете, нам пришлось форсировать небольшую реку. После грозы она разлилась, течением одну из дам смыло в поток с лошади, и вода унесла ее вместе с пажом, который бросился ей на выручку. Не успел я развернуть лошадь, чтобы поспешить на помощь, как они исчезли из виду… Мы нашли тела на берегу следующим утром. Река была не слишком глубокой и широкой, но несчастная, не умея плавать, запаниковала и сразу захлебнулась. А, между тем, небольшая предварительная тренировка спасла бы и ее жизнь, и жизнь еще двоих человек.
– Еще двоих? – переспросила Изелль. – Но их же было двое – она и паж.
– Под сердцем она носила ребенка, – ответил Кэсерил.
Над столом повисла тишина.
Провинкара потерла подбородок и, пристально посмотрев на Кэсерила, спросила:
– Это реальная история, кастиллар?
– Увы, – вздохнул Кэсерил.
Кожа на теле той дамы была в ссадинах и кровоподтеках, вся в синих пятнах, под ногтями – глина, одежда промокла и, пропитавшись речным илом, стала тяжелой… Но не тяжелее той тяжести, что легла на его сердце.
– Мне пришлось сообщать обо всем ее мужу, – закончил Кэсерил.
Ди Феррей только хмыкнул. Комментировать историю Кэсерила он не взялся.